Сокровища Ирода
Шрифт:
– Ну, как же? Вы ведь приехали по жалобе Авдотьи Романовны Нутряной? Она все время жалуется, что я ставлю под ее окном машину, но это – чистой воды клевета! Во-первых, я всегда ставлю машину на стоянке, во-вторых, моя машина никому не мешает…
– Постойте! – воскликнула Ленская, теряя терпение. – Мы приехали не из-за машины! Ваша машина нас совершенно не интересует! Мы по другому поводу!
Старичок виновато замолчал и снова взглянул на гостей поверх очков.
– А из-за чего же?
– Вы применяете в своей мастерской
– Да! – Фотограф гордо выпрямился, поправил бабочку и снова шаркнул ножкой. – Я – последний мастер-фотограф, использующий старинную технологию.
– И вы сами изготовляете этот химикат?
– Ну да, его теперь не производят, и мне приходится делать его самому, в своей лаборатории…
– Мы расследуем очень серьезное дело. – Ленская понизила голос и уставилась на фотографа специальным следовательским взглядом. – По ходу расследования мы нашли на месте преступления кристалл этого самого бромистого серебра. И этот кристалл привел нас сюда, в вашу мастерскую. Не объясните ли вы, как он туда попал?
– Понятия не имею! – Старичок развел руками. – Я даже не знаю, куда это «туда», как же я могу это объяснить?
И тут Ленскую озарило.
Она вспомнила, что эксперт Савелий нашел в том же образце пыли семена растений из Восточного Средиземноморья, и проговорила строгим голосом:
– Тот человек… смуглый, загорелый, среднего роста – кем он вам приходится?
– Да никем… – Фотограф смущенно потупился. – Он попросил сдать ему квартиру… А сейчас, вы знаете, на дагерротипы и старинные фотографии спрос невелик, я с трудом свожу концы с концами, вот и сдаю иногда свою квартиру, а сам живу в комнате при мастерской… Я знаю, что положено сообщать об аренде в налоговые органы, но как-то все руки не доходят… Так вы из-за этого?!
– Я же сказала вам – мы расследуем серьезное дело! Ни ваша машина, ни ваша квартира нас совершенно не интересуют! А вот ваш загорелый жилец – очень даже интересует! Значит, вы сдали ему свою квартиру? И где она находится?
– В этом же доме, на четвертом этаже…
Поднявшись на четвертый этаж, майор Ленская переглянулась со своим помощником.
Они с Николаем работали бок о бок не первый год, и молодой офицер научился понимать свою гениальную начальницу с полуслова. Или даже совсем без слов, как сейчас.
Взгляд, которым Ленская обменялась с Николаем, в переводе на обычный человеческий язык означал следующее: конечно, проникать в квартиру подозреваемого без ордера не положено. Это явное нарушение Уголовно-процессуального кодекса. Но, с другой стороны, если в этой квартире проживает опасный убийца, задержать его с поличным, предотвратив новые преступления, – очень важно, а ордер можно оформить и потом, задним числом. Главное – найти доказательства причастности здешнего жильца к убийству в Эрмитаже, а для этого очень важно не упустить момент…
– Действуй, Николай! – проговорила
Николай свою начальницу боготворил, и ее слово было для него законом.
Сначала он, конечно, нажал на кнопку звонка – следовало убедиться, что подозреваемого нет дома.
Ни на первый, ни на второй звонок никто не отозвался, и тогда Николай, взглядом испросив у Ленской позволения, достал из кармана небольшой металлический крючок.
Этот крючок несколько лет назад был изъят при аресте одного известного вора-домушника. Крючок полагалось приобщить к вещественным доказательствам, но практичная Ленская нашла ему более полезное применение.
Этим замечательным крючком способный Николай творил самые настоящие чудеса – он открывал им замки самой разной степени сложности, от автомобильных и гаражных до квартирных и даже сейфовых.
Здесь же замок был простейший, и весь процесс занял у помощника Ленской не более минуты.
Замок жалобно щелкнул, дверь открылась, и Николай, вытащив табельное оружие, ворвался в квартиру подозреваемого.
Впрочем, оружие ему не понадобилось: квартира была пуста.
Если подозреваемый и жил здесь прежде, то птичка, как говорится, улетела.
Обойдя квартиру, Николай переглянулся с майором и показал глазами на открытое окно в одной из комнат. За окном находились строительные леса, так что стало ясно, каким именно способом подозреваемый покинул свое жилище.
Убедившись, что встреча не состоялась, Ленская закрыла входную дверь и вместе с Николаем приступила к планомерному обследованию квартиры.
Как известно, по словам великого режиссера Станиславского, театр начинается с вешалки. Обыск же естественным образом начинается с прихожей.
Первое, на что дотошная Ленская обратила внимание, была пара ботинок, аккуратно выставленных перед дверью. Ботинки были модные, с заостренными носами, из хорошей кожи. Осмотрев подметки, Ленская убедилась, что они очень похожи на те, следы которых она нашла в кабинете покойного Тизенгаузена. Совпадал размер и форма подошвы. Впрочем, экспертиза ответит на этот вопрос точнее, а заодно обнаружит следы средиземноморских растений, если они есть на подошвах.
Ленская кивнула Николаю, и тот упаковал ботинки в специальный пакет для вещественных доказательств.
Закончив в прихожей, Ленская перебазировалась в ту комнату, где было открыто окно.
Комната была маленькая, полупустая. Из мебели в ней стоял старый диван с потертой и выцветшей обивкой и обычный стол, застеленный старомодной клеенкой.
На столе валялась пустая пластиковая бутылка с водой, на полу подсыхала лужа, явно натекшая из этой же бутылки.
Ленская склонилась над диваном, внимательно оглядывая его обивку, и почти сразу обнаружила несколько светло-русых волосков.
Волоски явно не принадлежали убийце: тот был брюнет.