Сокровища Кенигсберга
Шрифт:
«На столике фотографировать было бы просто идеально, – думал Юрий, расчехляя «Практику», – если бы сейчас был день, но он располагается в самом темном месте комнаты и качественной съемки на нем точно не получится». Оставалась только кровать. Однако и она была не совсем удобна тем, что лежащий на ней матрас был сильно промят и еще тем, что на ней не было никакого надежного упора для проведения съемки.
– Да что он там крутится как баран? – возмутился один из оперативников, сидевших в соседнем номере за монитором.
– Спокойно, Валера, – положил ему руку на плечо капитан. – Меня товарищи из Москвы предупреждали, что это профессионал, так что не будем торопиться с выводами. Тем временем Юрий сообразил, как ему устроить идеальные условия для съемки на кровати. Вынув из кармана куртки
– Переключитесь на другую камеру, – скомандовал Стрекалов. – А съемка у нас сейчас, я надеюсь, ведется? – добавил он буквально через несколько секунд.
– Все в порядке, Николай Федорович, – бодро ответил лейтенант Воронцов, щелкая тумблерами на панели управления КВС (комплекса визуального слежения), – враг не уйдет от нашего бдительного ока.
Пока оперативная группа проверяла качество записи с обеих камер, Юрий уже успел снять со шкафа обе дверцы и крест-накрест уложил их на матрац посередине кровати. После этого он заменил обе лампы аляповатого прикроватного светильника на более мощные и, освободив столь дорого доставшуюся ему карту от упаковки, бережно расстелил ее на жесткой и ровной поверхности. Скинув ботинки, он взобрался на вторую дверную створку и, согнувшись в три погибели, начал наводить резкость. Оперативники, не дыша, замерли у мерцающего монитора. Сделав парочку «пристрелочных» кадров панорамы карты, Юрий остался доволен. Но после этого он решил, что раз объект съемки у него в распоряжении всего несколько часов, то на всякий случай ему следует сделать и поквадратную съемку каждого микрорайона. Однако когда он опустился на колени и приблизил объектив своего фотоаппарата ближе к бумаге, то сразу заметил, что освещенность небольших площадей карты явно недостаточна и неоднородна, света катастрофически не хватало.
«Что бы мне тут еще предпринять?» – задумался он, откладывая камеру в сторону.
Весьма кстати вспомнив в этот момент, что концентрация световых потоков при съемках в сложных условиях может легко достигаться с помощью зеркала, он, вновь взяв со столика свой чрезвычайно удобный швейцарский нож, направился в ванную комнату.
– Куда же он там опять исчез? – дружно заволновались контрразведчики.
Наконец они увидели, что их поднадзорный вновь появился на экране, держа в руках, видимо, только что снятое с умывальника туалетное зеркало. Оперативная группа несколько минут с неподдельным интересом наблюдала, как Сорокин готовится к съемке.
– Учитесь парни, – назидательно ткнул пальцем в экран капитан, мы как смогли усложнили ему задачу, однако он, как я вижу, с честью справляется в такой ситуации.
Но тут произошло событие, чуть было не приведшее всю их тщательно продуманную операцию к полному краху. Юрий, решивший выжать максимум из скудно освещающей комнату люстры, вынул из стопки сложенного на кресле белья простыню и, разворачивая ее, двинулся прямо к основной камере. Оперативники поневоле отпрянули от экрана.
– Это что же... только и успел при этом произнести Воронцов, как изображение стало молочно-белым, и «картинка» тут же пропала.
Спешно переключившись на вторую камеру, они увидели, как Юрий, тщательно заправив один из углов простыни за висящий на стене громкоговоритель, начал прикреплять второй ее угол за дверную петлю полуразобранного шкафа.
– Вот будет фокус, если он заодно ненароком оборвет и микрокабель второй камеры, – буркнул капитан, – тогда мы все в такой жопе окажемся, что мало никому не покажется!
Присутствующие в комнате оперативники благоразумно промолчали, понимая, что нервы у их начальника сейчас на пределе. Однако на этот раз Бог их миловал. Сорокин, вполне удовлетворившийся проделанными преобразованиями, далее уже практически безостановочно произвел пересъемку разграфленной на квадраты карты, приведя комнату и гостиничную мебель в первозданный вид, разделся и, погасив свет, мирно улегся спать.
– Так, орлы, – хмуро заявил, выключая монитор, капитан, – первый тайм мы с вами,
7 МАЯ 1992 г.
На следующий день погода наконец-то порадовала неизбалованных солнцем калининградцев. То есть с утра по небу еще шустро проносились рваные низенькие облачка, но уже к одиннадцати утра солнце засияло уже в полную силу. Юрий, так и не уснувший в эту ночь, около часа крутился с боку на бок, но потом все же встал и, поскольку время, отпущенное ему «прорабом», скоро уже истекало, расстелил обе карты на кровати и принялся проводить их сравнение и пристальное изучение. После долгих раздумий и трех чашек крепкого кофе, который он сварил с помощью походного кипятильника, он решил для себя, что целых три кирхи, стоявшие в свое время на узких кенигсбергских улочках вблизи небольшой речушки, являются вполне возможными кандидатами на то, что в какой-то из них и находился тот самый потайной ход, по которому два наших танковых экипажа и попали в подземное хранилище. Отметив на ксерокопии современной карты города эти места кружочками, он перезарядил фотокамеру и решил завтра же, перед тем как переселиться из гостиницы в дом своего дяди, непременно посетить все эти места и запечатлеть их для дальнейшего анализа. Промучившись после крепкого кофе бессонницей до пяти часов утра, он, поняв, что уже не уснет, завалился на полчаса в горячую ванну, дабы прогнать накопившуюся усталость. Побрился, собрал свои вещи в походную сумку и отправился на назначенное накануне ночью рандеву у строительного управления. Вернув картографический раритет также явно не выспавшемуся Николаю Федоровичу, Юрий, даже не заикнувшись об оставленных якобы в «залог» долларах, вернулся в гостиницу и, заблаговременно рассчитавшись по счетам с администратором, поднялся к себе. На часах была уже половина восьмого, когда его вдруг неудержимо потянуло ко сну. Подумав о том, что номер им оплачен до двенадцати дня и торопиться ему вроде бы некуда, он поглубже уселся в кресло и, задрав гудящие от ходьбы ноги на журнальный столик, закрыл глаза. Открыл он их, казалось, через какую-то секунду, но на часах, которые он положил рядом с собой, было уже без семи двенадцать.
«Ничего себе я подремал», – подумал Юрий, растирая затекшую руку. Он поднял с пола свою сумку и, накинув на шею ремешок фотоаппарата, вышел из номера. Спустившись на первый этаж, он в нерешительности остановился у стойки администратора. Место, где обычно сидела гостиничная распорядительница, было пусто. «Вот незадача, – подумал он, – куда же она делась?»
Юрий, собственно, хотел только оставить свою тяжелую сумку под присмотром администратора на то время, пока не вернется с фотосъемки отмеченных на карте точек. Он подождал минуту-вторую, но за стойкой так никто и не появился.
«Что же, придется без разрешения воспользоваться их любезностью, – решил он и, обойдя массивное деревянное сооружение, запихал свою поклажу как можно дальше под казенный двухтумбовый стол. – Вернусь, принесу извинения», – успокоил он себя и, поправив на груди съехавшую набок фотокамеру, быстро вышел на улицу.
Поскольку он уже выяснил у встреченной в коридоре уборщицы, каким видом транспорта ему лучше добраться до интересующего его района, то он без задержек направился к ближайшей трамвайной остановке. Среди небольшой толпы ожидавших свои маршруты горожан он, естественно, не обратил внимания на двоих строго одетых парней, у одного из которых на плече также висела весьма престижная японская камера.