Сокровища кочевника. Париж и далее везде
Шрифт:
– Позвоните моей подруге, – предложила Вера Александровна. – Думаю, она вам сможет чем-то помочь.
Так я познакомился с Кароль Манн, английской журналисткой из мира моды и кузиной знаменитого Марселя Марсо, которая стала на всю жизнь моей ближайшей подругой. Ее настоящая фамилия – Зусманн. Но как часто бывает в Европе, от недостаточно звучной фамилии отрезают первую часть. Кароль Зусманн стала Кароль Манн.
Выглядела она очень оригинально – черные как смоль волосы, стрижка каре, прямая челка, на бледном лице ярко-красные губы и обязательный атрибут – оригинальнейшие очки в стиле 1960-х годов, декорированные стразами. Ее look – Кароль почти всегда одевалась в черное – был очень заметным. Эта удивительная женщина
Получив блистательное образование в лондонском Институте искусства Курто, Кароль Манн стала профессиональным историком моды и помогла мне углубить мои знания в этой области. Она училась на одном курсе с британским историком моды Майклом Диллоном, который познакомил меня и со своим педагогом, таинственной дамой Дианой де Марли, автором прекрасных книг по истории костюма. До знакомства с ней все, что я знал об истории моды, я услышал от Марии Николаевны Мерцаловой и Раисы Васильевны Захаржевской – прекрасных педагогов, но именно по истории костюма, а не истории моды. Примечательно, что ни одна из них не имела специального образования – они обе были учеными-самоучками, которые занимались в библиотеках.
Кароль Манн, подхватившая меня в свои объятия, была замужем за молодым австрийским художником Андреасом Пфайффером, сыном помещицы из Южной Австрии, жившей в собственном имении в Линце. Оказавшись однажды в Австрии, я посетил этот городок, познакомился с очаровательной мамой Андреаса и двумя его тетками. Помню, они очень горевали, что большая часть их фамильных земель отошла за границу, в Словению, и они не получали за них ни копейки. Но представьте, прошли годы, Словения вышла из состава Югославии – и Пфайфферам вернули их земли. Потомки этой семьи вновь стали владельцами исторически принадлежавших им угодий.
Андреас работал в очень модном в 1980-е годы стиле, напоминающем графику комиксов, и имел множество заказов. Созданные им картины были не квадратными и не прямоугольными, он придавал им форму облака, дерева или иного природного объекта.
Кароль писала статьи для журналов «Vogue», «Harper's Bazaar», «Elle». Она же предложила мне сделать совместную выставку в Париже в 1983 году.
Это была моя первая выставка, она называлась «Мифы нашей моды», что также можно было перевести с французского как «Моль наших шмоток» – такая игра слов. Располагалась выставка в Национальном музее современного искусства Парижа напротив Эйфелевой башни, неподалеку от Дома моды «Yves Saint Laurent» и совсем рядом с Дворцом Galliera. Это было помещение с высоченными потолками, бывший японский павильон Palais de Tokyo, выстроенный к Всемирной выставке искусств и техники 1937 года. Мне предстояло не только оформить это пространство, но также предоставить для выставки собственное коллекционное платье. Я выбрал «платье инфанты» в стиле Веласкеса, созданное из различных лоскутков по технике румынской художницы по костюму Флорики Малуряну. Сейчас оно хранится в фондах Бахрушинского музея в Москве. Я придумал его специально для фотосессии, организованной знаменитым фотографом итальяно-хорватского происхождения Франком Хорватом. С его сыном на одной из вечеринок случайно познакомилась моя жена Анна Бодимон. Тот пожаловался, что отец никак не может найти костюмера. Она ответила:
– Мой муж все сделает.
Я был счастлив подработать и по заказу Хорвата для одной из его клиенток создал платье инфанты. Затем последовал новый заказ – костюм по мотивам работ Пабло Пикассо. Эти разовые заказы много денег не приносили, однако я всегда с большим рвением хватался за каждую работу. Впоследствии, когда
В Париже у нас с Анной Бодимон был еще один замечательный друг, доставшийся мне в наследство от моей московской юности, – художник Николай Львович Двигубский, двоюродный брат Марины Влади. Он родился в Париже в 1936 году и после учебы в Парижской академии художеств в 1956 году вместе с родителями – бывшим таксистом и портнихой, поддавшимися на уговоры Хрущева, – переехал в СССР (во Франции остался только его старший брат). Поначалу Николай Двигубский даже не знал русского языка и всю жизнь сохранял тонкий флер Франции в своей речи. Он был очень дружен с моими родителями, мы часто встречались в его мастерской в Медвежьем переулке, я могу считать его своим другом, несмотря на разницу в возрасте. Николя мне рассказывал, как он, только приехав в Москву, решил прогуляться и выпить чашечку эспрессо, но после долгих поисков смог найти только молочно-кофейную жижу в граненом стакане.
Окончив ВГИК, где он очень подружился с Андроном Кончаловским и женился на Жанне Болотовой, Николя начал работать в кино – сначала в мультипликации, а потом и в большом кинематографе. В 1960 году мой папа принял Николая Двигубского в МОСХ и помогал ему на первых порах, называл «своим духовным учеником и сыном, продолжателем его традиции». Его этапной работой в 1969 году стал фильм «Дворянское гнездо» с Ириной Купченко в главной роли, на которой он вскоре и женился. Интересно, что консультантом по истории костюма на картине работала Мария Николаевна Мерцалова, у которой я учился. Она не сумела поладить с независимым Двигубским, но сама снялась в эпизоде в роли монашки. Всем советую обратить внимание на сцену бала, где съезд гостей больше напоминает не дворянскую Россию, а парижский показ от-кутюр в 1960-е годы.
Мама художника работала в ателье Дома литераторов и была известна как «Ma fou» (ее коронное французское восклицание). Отец художника, Лев Двигубский, работал в Москве инженером в таксомоторном парке. Он выбросился из окна, когда узнал, что его сын вернулся во Францию, – это было семейное фиаско…
Николя слыл московским денди и парижанином, вел богемный образ жизни, дружил с культовым режиссером Андреем Тарковским, работал во МХАТе на спектакле «Кола Брюньон», а позднее создал декорации к фильмам «Дядя Ваня», «Зеркало», «Сибириада» и «Васса». Он развелся с Ириной Купченко и женился на казахской красавице, актрисе Наталье Аринбасаровой.
Несмотря на успешную творческую карьеру, Николя Двигубский верил, что сможет достигнуть большего на своей французской родине и в четвертый раз женился на богатой француженке, бывшей подруге Андрона Кончаловского, владелице замка Франсуазе Экерье. Именно в момент сватовства Николя к парижанке мы дружески сошлись в Москве: ему нужны были мои поддержка и опыт. В Москве Франсуаза заходила с Николя в мастерскую к моему папе на Фрунзенскую набережную и купила один из папиных натюрмортов, за который честно передала мне в Париже 1 500 франков.
Так как Париж был родным городом Двигубского, он обещал моему папе, что поможет мне в Париже найти работу и место в обществе. Этого, к сожалению, не случилось. Но я бывал приглашен вместе с Анной Бодимон домой к Франсуазе Экерье-Двигубской в 16-й квартал на площадь Тьер на вечера, которые были и гламурными, и светскими. Там я познакомился с дивной Марго Хемингуэй, дочерью знаменитого писателя; туда в 1982 году приезжала потрясающая русская красавица актриса Елена Добронравова с мужем. Большими друзьями Николя Двигубского в Париже были Александр Туринцев и его советская жена, очаровательная Муза Туринцева, часто бывавшая в гостях у Франсуазы.