Сокровища Моргана Форта. Книга 1
Шрифт:
– Мне надо вернуться, и кое-что посмотреть. – В его голову внезапно пришла одна шальная мысль, от дерзости которой у него поднялось настроение.
– Не вижу смысла, Эжен. Подумай головой! Мы и так слишком сильно рискуем! – Попытался его отговорить крестный Марианны.
Эжен Д Мар отрицательно покачал головой и махнул рукой в сторону.
Жоффруа Де Пеньяк очень часто не понимал такого неоправданного безрассудства своего друга:
– Ну, уж если ты так решил, возьми Тьяго, он изворотливый и сильный, просто бестия! Но я лучше бы снялся с якоря и незамедлительно отправился в путь! Зачем тебе это?! Вопрос решенный! –
– Я кое-что забыл! – Слукавил Эжен, – я должен вернуться!
– Я знаю, что ты врешь! – Отрезал Де Пеньяк теряя терпение.
– Пусть так. Я догоню вас в Гавре. Будь готов к отплытию, как только я ступлю на палубу!
И Эжен ДМар растворился в темноте ночи. А за ним бесшумно последовал гигант Тьяго, телохранитель и «правая рука» Жоффруа Де Пеньяка.
Сесиль Д Мар стала белее белого. Она попыталась что-то сказать, но слова растаяли, не успев сорваться с губ. Тело ее обмякло, в глазах стало темно, и она потеряла сознание. Жоффруа вовремя подхватил жену друга на руки и крикнул матросам:
– Эй, парни, чего стоите, встречайте гостей! Отчаливаем! Живо!
Шаланда почти бесшумно снялась с якоря и поплыла вниз по течению, где в нескольких днях пути на причале в Руане их ждала красавица «Голубка», торговый фрегат, принадлежащий крестному. Для Марианны это было несколько удивительно, потому что последние несколько лет в Малагу они отправлялись из Марселя, а до Марселя четыре-пять дней, а при хорошей погоде и того меньше, проделывали в карете. Потом еще неделя и при попутном ветре и отсутствии шторма они были у бабушки. «Почему из Гавра?» – Вертелся вопрос у девушки в голове.
– Нам в Гавре надо забрать груз, – будто прочитав ее мысли сказал Жоффруа Де Пеньяк, – добрый крюк, надо сказать, до Малаги. Но в Малаге надо забрать еще один груз, а потом уже мы пойдем к берегам Новой Франции.
Марианна не знала, что как запасной вариант в Марселе их ждал корвет «Быстрый». По договоренности с капитаном, если в течение недели они не поднимались на борт, «Быстрый» снимался с якоря и шел, наполнив трюмы товаром, пресной водой и провизией своим курсом в порт Малаги.
Сесиль начала приходить в себя.
– Ну, вот и чудно! – Сказал Де Пеньяк, растирая ей ладони. – Теперь главное побыстрее добраться до «Голубки».
Речная сырость и ночной холод начали давать о себе знать, и женщины поплотнее укутались в одеяла и пледы, которые заботливой рукой были припасены в барке. Сесиль Д Мар, по-прежнему была белее белого, а в глазах застыли тревога и досада. Де Пеньяку очень хотелось ее приободрить и успокоить, хотя ситуация и ему представлялась из рук вон негодящей:
– Он будет в Гавре раньше нас! – Жоффруа приобнял Сесиль и дружески похлопал по плечу, – вот увидишь!
Сесиль снова промолчала. Она не находила слов, чтобы оправдать поведение мужа. Мадам Д Мар видела, насколько зол на него сам Де Пеньяк, и как тяжело дается ему эта наигранная беззаботность. Она в ответ кивнула головой и искренне поблагодарила за заботу, уютнее устраиваясь на своем месте, ведь все, что было им необходимо, всегда оказывалось у них под рукой. Страшно подумать, что бы они делали без рассудительного крестного Марианны?!
«В конце концов», – подумала Сесиль, – «надо позаботиться о Марианне, себе и еще нерожденном малыше».
Сколько лет после рождения
Марианна, напротив, долго не могла уснуть. Она повернулась на бок и сделала вид, что спит. Девушка надеялась узнать что-нибудь новое из разговора Жоффруа Де Пеньяка с матросами. Но кроме обычных распоряжений ничего не последовало. А вскоре и он сам, скорее всего, задремал на другом конце барки, потому что разговоры стихли, и стал слышен лишь плеск воды.
Что бы немного успокоится, она попыталась вспомнить события последнего года и попробовать дать самой себе ответы на свои же вопросы, которые пока оставались без вразумительных ответов.
Когда отец в конце февраля приехал к ним в Париж, Марианне начало казаться, что мир обретает новые, свежие краски. Это было приятно, но неожиданно и рано для него – обычно он приезжал в середине апреля – начале мая, чаще всего на Пасху.
Голубое небо, теплые лучи солнца на коже, тающий снег. Ничто не предвещало надвигающейся бури. «До свидания, пансион мадам Буарон!» – весело кричала Марианна, выглядывая из окна кареты. Она еще не знала, что, наверное, детство закончилось, и с отъездом из Парижа жизнь ее изменится теперь уже навсегда.
Чувство безмятежности и счастья, прибывавшие с Марианной в течение первой недели приезда отца, стало постепенно блекнуть. Последовала та самая череда событий, которая привела их на рыбацкую барку, плывущую в Руан. Марианне стало обидно и грустно. Более всего ее тревожила неизвестность. Губы ее вдруг дрогнули, и с ресниц скатилась скупая слеза. Но она быстро взяла себя в руки, и чтобы не расстраиваться, опять предалась воспоминаниям.
Пансион мадам Буарон был заведением для дочерей буржуа и обедневших дворян. Дни в пансионе были похожи один на другой, стоялый воздух пах пудрой и влагой старых, только что вымытых полов.