Сокровища России
Шрифт:
Прибыли к началу церемонии. Только потом Эдик понял, что удача тут не при чем - без него не начали бы. За гробом "крестного отца" новой российской культуры должен стоять его преемник. Но пока удивило, что похороны смахивают на какие-то криминальные, будто не директор музея в гробу, а "вор в законе". Впрочем, народ не ошибается. Целое стадо навороченных дорогущих иномарок, толпа провожающих с такими мордами разъетыми, что бандиты могут завидовать, из пышных венков - целая река, и даже оперативная съемка под милицейской охраной, не говоря о двух автобусах с ОМОНом.
Венки и своих представителей на похороны прислали все крупнейшие музеи мира, не говоря о мелких и российских.
Еще в машине чиновник озадачил Эдика сафьяновой папочкой, которую теперь даже на кладбище, так и держал перед ним раскрытой. В принципе, Эдик был в курсе большинства задумок, но порой новости озадачивали. Договор о выставочном туре по России коллекции современных художников Нью-йоркской галереи? Они, что? За океаном, рехнулись? Разориться хотят? Ведь за свой счет…что Пузырь наобещал галерейщикам? Ничего, чего не смог бы Эдик - но что конкретно? Против таких Эдик ставил вопросительный знак - требовались уточнения, после чего кивал чиновнику и тот ставил галочку, как знак принципиального "да". Но большинство договоров в списке проходило без вопросов. Договоры с Лувром, с Венецией, затем Дрезден, с тамошней галереей, да, подтверждает, Каир, Багдад - в принципе - "да", только мелочи утрясти…большинство уже обсуждалось с Пузыревым, знакомо. Чиновник, что держал папочку, невысокий, по плечо Эдику, то и дело привставал на цыпочки, глаза странно испуганные. Однако, обращался со всеми прочими, как с мелюзгой. Оказалось, второй замминистра, но такой, что первей первого - друг детства самого министра, который тоже присутствовал на похоронах.
– А это что?
– вдруг опешил Эдик.
– Что такое, Эдуард Максимович?
– заволновался человечек.
– Ах, это… Совсем недавняя договоренность Иван Иваныча с музеем Австралии. Они утверждают, что устная договоренность достигнута. Я записал с их слов. Что-нибудь не так?
Эдик очумело пялился в текст. На кой черт сдалось это Пузыреву?! Конечно, дело выгодное, обмен выставками…но что можно подделать у аборигенов? Бумеранги? Чучела кенгуру? Бусы? Смешно.
– А что за копию просят австралийцы? Тут неразборчиво, - хмуро спросил Эдик, надеясь, что это какой-нибудь второстепенный художник.
– Сейчас…- чиновник привстал на цыпочки, - ах, да! Копию Леонардо да Винчи…
Эдик чуть не плюнул от досады. Где их напасешься, Леонардов? Их всего три штуки имелось в распоряжении Российского музея. До отъезда Эдика, по крайней мере. И все уже обещаны кому-то.
– Этого договора я подтвердить не могу, - твердо сказал Эдик.
– Я полностью не в курсе.
Человечек заволновался. Казалось, вот-вот заплачет.
– Эдуард Максимович! Это же уникальный шанс! Уникальный! Коллекции Сиднейского Королевского музея еще никогда не было в России. Причем они согласны
Еще бы они не оплачивали, Эдик скривился. За Леонардо они столько выручат, что…впрочем, за "копию" да Винчи Пузырев что-то с них собирался содрать, это ясно,…сколько они обещали? Впрочем, об этом потом. Главное - где взять Леонардо? Может, Пузырь расколол-таки Эрмитаж на парочку?
– И почему в плане тура Эрмитаж первым номером?
– хмуро спросил Эдик.
– Они же фонды со страшной силой жмут. И чтоб Иван им подарки делал?
– Эдуард Максимович!
– Из толпы, обступившей на некотором расстоянии собеседников, вылез мужчина с помятым, мешки под глазами, лицом.
– Я бы хотел, кстати, поговорить с вами на эту тему. Я - представитель Эрмитажа…
– Неужели решились отдать на реставрацию Леонардо?
– насмешливо спросил Эдик.
– Или даже просто так?
– Одного, кстати, действительно обещали Иван Иванычу…- начал было выступивший, но чиновник замахал рукой:
– Не мешайте работать, господин Макаров! Успеете. Отойдите, живо. Эдуард Максимович, этот контракт с Австралией необходимо заключить. Ради российской культуры.
– Он понизил голос.
– Это личная просьба министра…прошу вас…мы готовы помочь…даже финансами в этом вопросе…
– Тогда, в принципе, я не возражаю, - сказал Эдик, удивляясь про себя уступчивостью эрмитажника. Странно. Неужели Пузыреву удалось сломать этих волков? Но тут же спохватился: - Но…какое я имею право обнадеживать людей? Я вообще не понимаю - какие у меня для этого полномочия?
– Как?! Разве вам не сообщили?
– поразился чиновник.
– Вы же назначены на место Иван Иваныча. Уже три дня вы - директор Российского музея. Приказ министра подписан. А кого еще назначать?!
У Эдика вдруг дрогнули колени. Он посмотрел на окружающую толпу и ощутил себя беззащитным. Слабым. Только в этот миг он понял, как же мало ценил Пузырева. Это он, словно скала, защищал Эдика от напора этого безжалостного мира и принимал на себя все его удары. Он бился с ним один. Он пал. Теперь драться с этими людоедами придется Эдику. Нет, он не выдержит. Он слишком верит людям, чтобы драться с ними. Разум принялся искать причины для отказа, но взгляд на свою прокушенную гадюкой, еще опухлую руку, сжимавшую "Паркер", вызвал прилив уверенности в себе. Это судьба. Все предопределено. Не это ли видел Господь, когда дал ему Знак Прокушенной Руки в грузовике. Она подхватит меч, упавший из руки Пузырева. Уже подхватила, вот он, зажат в руке…
– Мне надо подумать… Такой пост…я не справлюсь…- его вялые возражения чиновник затаптывал, как падающие в сухую траву искры.
– Даже не думайте, Эдуард Максимович! Нас попросту не поймут…в какое положение вы ставите министра?
– Он шипел словами как из брандспойта.
– Я…мы…мы с Пузыревым…- бормотал Эдик уже скорее по инерции, понимая, что рубить нужно уже сейчас - иначе зачем было подхватывать меч "Паркера"?
– У нас…то есть, у Иван Иваныча имелись планы насчет Третьяковки. Я планировал…
– Я в курсе, - зашипел человечек, - но вы же не сможете возглавлять еще и Третьяковку. Но мы обещаем склонить ее руководство к самому полному сотрудничеству с вашим музеем.
Как не старался он понизить голос, кому надо, услышал, и из толпы выделился на этот раз уже знакомый Эдику директор Третьяковки, тучный, интеллигентный даже на вид старикан.
– Позвольте, Леонид Николаевич!
– густым басом сказал он возмущенно.
– Я надеялся, что вопрос о сотрудничестве снят!
– Позже обсудим, позже!
– Леонид Николаевич умел, когда надо, повышать голос.
– Оставьте свои надежды. Решать в данном случае будет министерство.