Сокровища Рождественского монастыря
Шрифт:
– Твоя жена не ошиблась?
Он резко побледнел:
– Не знаю, не представляю, как ей сказать.
Коллега снова обняла его, и теперь он ее не оттолкнул.
– Дай поглядеть. – Женщина прищурилась. – Ты внимательно прочитал или от испуга разучился думать? Не все так плохо, Денис. Ну, посмотри сюда. Конечно, далеко не все хорошо, но если не станете медлить с операцией, ее можно спасти. – Она растянула губы в улыбке: вишневая помада делала их непомерно большими. – Да ты и сам все видишь.
– Вижу, не слепой, – глухо отозвался он. – Вике придется удалить все детородные органы.
Тамара хмыкнула:
– Она переживет, уверяю тебя – не первая и не последняя. А вот насчет вас, товарищ супруг, прогнозы давать не стану.
– А причем тут я? – удивился мужчина, и коллега состроила сочувственную мину:
– Я слышала, мужья часто разводятся с такими женщинами, потому что начинают ими брезговать.
– С чего это я должен ею брезговать? – Денис в изумлении приподнял светлые брови. – Она моя жена. В жизни случается, что люди заболевают, и серьезно. И только сволочи оставляют их наедине с бедой.
Тамара опустила глаза и проговорила:
– Не злись. Мне известно: многие после этого начинают считать своих жен неполноценными, что ли. Но бывают исключения, и, может быть, ты из их числа.
– Я из их числа, – подтвердил Денис и взял мобильный. Он понимал, что неприятного момента не избежать. – А теперь пожелай мне удачи. Пришло время позвонить Вике.
Тамара махнула рукой:
– Удачи.
Денис подождал, пока она вышла из кабинета, но жену не набрал, так и не решился.
Он искал нужные слова, но они, как назло, не находились или звучали слишком банально, в конце концов, промучившись минут пять, отчаявшийся супруг решился позвонить и сообщить неприятную новость, приправив горечь тем, что не пожалеет денег на лучшую клинику в стране или за рубежом.
В тот момент мужчина понимал, что это мало ее утешит.
Глава 4. Русское царство, 1524 г
Соломония Сабурова сидела в душной опочивальне и грустно смотрела вдаль. Слюдяное окошко было распахнуто, но с улицы шел горячий летний воздух, насыщенный пылью и прелыми листьями.
Женщина вспоминала день, когда впервые увидела своего мужа, Василия Ш. Однажды они с великим князем, его отцом, подъехали ко двору ее отца, боярина Юрия Сабурова, и Иван Васильевич о чем – то долго говорил с ее батюшкой.
Молодой князь сидел в седле, как влитой, и Соломония, выглядывавшая из горницы, поразилась его горделивой осанке. Худое вытянутое лицо Василия не было красивым, крючковатый нос, как у матери Софьи Палеолог, придавал ему хищное выражение, тонкие губы кривились в улыбке, и девушка вдруг отогнала от себя мысль, так неожиданно пришедшую в голову: «Однажды он на мне женится».
Когда отец, проводивший князей до околицы, вернулся в дом, Соломония бросилась к нему.
– О чем вы говорили, батюшка?
Боярин усмехнулся в рыжеватую бороду.
– Великий князь по монастырям путешествует, после болезни захотелось ему с монахами пообщаться,
Девушка покраснела. Неужели шальная мысль не была случайной, а желание – несбыточным?
– Батюшка, на Руси много знатных невест краше меня, – скромно ответила Соломония.
Отец смерил ее недовольным взглядом.
– Да не все достойны великого князя. Готовься, дочка. Как только гонец от Ивана Васильевича прискачет, сразу в Москву поедем.
Соломония кивнула, кинулась в опочивальню и припала к зеркалу. Оно отразило красивую девушку с белоснежной кожей, черными соболиными бровями и красными пухлыми губами.
«Хороша», – улыбнулось ей отражение, и девушка зарделась.
– Нет, не хороша. Есть лучше меня.
Послышался звук шагов, в комнату вбежали тетушки, заменившие ей мать, и наперебой затараторили. Известие о том, что Соломония может стать женой великого князя, их поразило и обрадовало.
– Красавица ты наша, лебёдушка, – кудахтала тетка Евдокия. – Верю, что Василий тебя выберет. Нет никого лучше нашей ладушки.
Вторая тетка вторила ей:
– Красавица, лебедушка.
Соломония закрылась платком и бросилась в сад.
С этого дня она выходила на дорогу и смотрела, не покажется ли в облаке пыли княжеский гонец. Он все не ехал, и девушка стала думать, что Василию уже нашли невесту, более знатную и красивую. Род у нее, у Соломонии, хоть и боярский, древний, но бедный, захудалый.
Но однажды отец уведомил ее, что великий князь прислал весточку, и нужно собираться в Москву. По дому забегали няньки и тетки, складывая одежду в сундуки, и девушке стало страшно. Из рассказов она знала: вместе с ней на смотрины приедут полторы тысячи красавиц со всех концов Руси.
Тетки и няньки забегали еще быстрее, боясь, что какую-нибудь нужную вещь не положили в сундуки, и вскоре Соломония с Евдокией и отцом, Юрием Сабуровым, отправились в столицу. Там они поселились у дальней родственницы, худой юркой вдовы, и вскоре последовало приглашение посетить смотрины, которые проходили в Грановитой палате.
Боярин и Евдокия радовались, как дети, и лишь Соломония страшно боялась: она не верила, что княжич выберет ее.
Когда вороные кони понесли их во дворец, девушка съежилась в кибитке и заплакала. Тетка Евдокия вторила, будто под тяжестью мыслей о предстоящей церемонии, и Юрий недовольно взглянул на дочь.