Сокровища Рождественского монастыря
Шрифт:
Цыганка положила ей на колено свою горячую руку:
– Ничего я не путаю. Не поверишь мне – много горя хлебнешь.
К ресторану подкатил серебристый «Мерседес» с шашечками на крыше, и радостный Денис помахал жене из салона:
– Садись.
Вика оглянулась на цыганку, чтобы еще раз сказать ей об ошибке, но той уже простыл и след.
Женщина забралась на заднее сиденье и прижалась к супругу:
– Я сейчас разговаривала с одной гадалкой. Она такое мне наговорила.
– Слушай их больше, – отмахнулся Денис. – А если
Вика действительно забыла о предсказании до сегодняшнего дня. А сегодня… Означало ли это, что цыганка предсказала ей будущее? Наверное, надо было дослушать ее до конца.
Дрожащими руками она налила воду в стакан и залпом выпила. Цыганка говорила о каких-то вещах, обагренных кровью. Господи, какую же вещь она имела в виду?
Когда раздался звонок в дверь, женщина побледнела. Если это родители, удастся ли ей сохранить самообладание? В конце концов, не все так безнадежно. Денис и его коллега Тамара сказали, что операция ей поможет. Значит, надо бороться и побеждать.
Она открыла дверь, и подруга Лиля, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, в очках, сбившихся набок, бросилась ей на шею.
– Я все знаю, дорогая. Извини, но я не выдержала, позвонила Денису, он мне все и сообщил.
– Наоборот, это хорошо, – Вика еле выдавила улыбку. – В противном случае, мне пришлось бы все тебе рассказать и заново пережить этот ужас.
Лиля скинула босоножки, прошла в комнату и села на диван.
– Денис убеждал меня, что операция тебе поможет, – она дотронулась до вазы с белыми розами. – Я бы на твоем месте так не паниковала. Сделаешь операцию и обо всем забудешь.
Вика присела рядом:
– Может быть, но я подумала о другом. Помнишь, я говорила тебе о цыганке, которая предсказала мне печальное будущее? Это было лет пять назад.
Подруга наморщила лоб:
– Что-то такое припоминаю. Вроде бы она плела о какой-то вещи, которую ты украла. Но это же смешно, Вика. Ты же грамотный человек.
– Сначала и я так думала, а теперь не знаю, – женщина покачала головой. – Тяжелая болезнь у меня уже есть, осталось дождаться ухода мужа.
Лиля замахала руками:
– Прекрати сейчас же! Разве тебе не известно, что к гадалкам не ходят потому, что они могут нагадать несчастье.
– Нагадать? – удивилась Вика. – Как это – нагадать?
– Да очень просто, – продолжила подруга. – Представь: тебе сказали, что в будущем тебя станут преследовать несчастья. Ты усиленно начинаешь об этом думать. Ну, а мысли, как известно, материализуются.
– Но я не думала о ее предсказании до сегодняшнего дня, мало того, забыла начисто, – Вика сплела пальцы, – так что твое объяснение не подходит.
– Хорошо, – не сдавалась Лиля. – Пойдем другим путем. Цыганки предсказывают болезнь почти всем. А людям свойственно болеть. Тяжелая болезнь – это не обязательно онкология. Можно заболеть и без всякого предсказания. Вика, – она положила
Вика вздохнула:
– Твои мысли созвучны моим. Во всяком случае, мне хотелось бы думать, что болезнь просто совпадение.
– Вот и думай, – приказала Лиля. – А остальное гони от себя. Все будет хорошо, вот увидишь. Впрочем, что я тебя убеждаю? Я всего лишь скромный программист, ни черта не соображающий в медицине, а ты дипломированный врач.
– Надеюсь, что мы с Денисом и Тамарой не ошибаемся, – слова подруги немного приободрили женщину. – Ладно, пойдем на кухню. Подозреваю, что ты пришла не с пустыми руками. Из твоего пакета за версту несет круассанами.
– Я знаю, что для снятия стресса ты кушаешь сладкое, – Лиля хихикнула и заговорчески подимигнула. – И в пакете у меня действительно круассаны. Пойдем, заваришь мне мой любимый, с бергамотом. И не тяни с операцией. Чем скорее отделаешься от этого, тем раньше вернешься к нормальной жизни…
Глава 6. Русское царство, 1524 г
Соломония последнее время не находила себе места. Волнения сказывались на ее внешности: румяные щеки побледнели и впали, в волосах появилась седина, лучиками разбежались возле глаз «гусиные лапки».
Евдокия Ивановна с болью смотрела на племянницу.
– Чахнешь ты, Соломонюшка, доходишь. Так и до смерти недалеко.
Молодая княгиня кивала и роняла слезы:
– Бросит он меня, тетушка. Не имею я права быть бесплодной. Тут дело уже не личное, а государственное. Василий считает, что один хозяин должен быть у земли русской.
Тетушка вздохнула:
– Слезами горю не поможешь. Знаешь, Соломонюшка, слышала я об одной колдунье, говорят, от бесплодия лечит. Что, если нам к ней обратиться?
Княгиня еще больше побледнела:
– С ума ты сошла, тетушка. Знаешь, что Василий сделает, когда узнает? Казнят меня за колдовство.
Евдокия Ивановна взмахнула длинными рукавами нарядного опашня, расшитого золотыми и серебряными нитями.
– А как он узнает, милая? Я сама к этой Стефаниде – так ее кличут – сбегаю, предупрежу, что не простые люди к ней обращаются, ежели кому расскажет, может жизни лишиться. Думаю, ей не будет трудно язык за зубами держать.
Соломония задумалась, заиграли ямочки на щеках.
– Ну, не знаю, тетушка, не по-человечески как-то.