Сокровища зазеркалья
Шрифт:
— Я с тобой, — отзывается Грэм, — буду охранять.
Оборотень выскальзывает в соседнюю комнату, чтобы раздеться.
— Ну, зачем он так?! Что со мной здесь случиться может?
— Не знаю, Марта, но, как и он, предпочитаю не рисковать. Боюсь, не всем, кто собрался здесь сегодня утром можно доверять безоговорочно.
— Да, Лисси, что-то такое говорила. И сказала, что ты знаешь, кому нельзя.
— Точно не скажу. Но будь осторожна с Бризой, Дилией, Дашмиром и близнецами.
— Близнецами?! О, нет, Гектор! Им я верю.
— Я тоже, но хочу, чтобы кроме веры была еще и уверенность. Так что, все же не подставляйся, ладно?
Марк
— Привет,
Бархатные ноздри затрепетали, и Годзилла ткнулся мне в ладонь, ожидая подачки и новой ласки.
— Ну, как ты тут? Тебя не обижали?
Конь фыркнул и аккуратно прихватил яблоко с моей ладони. Ну, да, такого обидишь! Почти шесть футов в холке. Я специально выбирал покрупнее, все же ему меня возить предстояло. Впрочем, шайры и на турнирах рыцарей в полном боевом облачении возили лет пятьсот назад, а еще раньше — римских легионеров. Я прижался щекой к черной как смоль шелковистой шеи лошади.
— Я тоже скучал. Прокатимся?
Годзилла кивнул и слегка припал на передние ноги, словно кланяясь или предлагая оседлать его.
— Вот и молодец!
Я накинул ему на спину потник и снял с крючка седло.
— Помочь?
Джесси, как воробушек, сидела на стенке денника. И как только забралась, высоко же! Ну, если ей так хочется… Мне нагибаться надо, а она, почти не наклоняясь, у Годзиллы под брюхом пройдет.
— Подлизываешься к начальству?
— Конечно! И надеюсь, что вы меня покатаете. Годзилле же не трудно.
— Не трудно. А не боишься скорости? Он у меня быстрый!
Джесси звонко рассмеялась и спрыгнула вниз, потом несколькими неуловимыми движениями профессионала закрепила седло.
Мне стало интересно, зачем ей понадобилось ехать со мной. Не на шайре же покататься, в самом деле. Ездила она на нем, и не раз. И не выносливость его проверять — мой Боливар двоих таких, как я, вынесет, а таких как она — с десяток. Так в чем подвох? Я почти не разговаривал с Джесси после того, как она отдала мне чек накануне торгов, но не потому, что меня смущала возникшая тогда неловкость. Просто не до того было. Пару раз я замечал ее задумчивый взгляд, устремленный на меня, и меня это страшно раздражало. Возникало неприятное ощущение, что она размышляет, как бы и дальше вывернуть мне на изнанку душу. Но какое-то мазохистское желание глубоко внутри требовало продолжения того странного разговора.
Я усадил Джесси перед собой и медленно выехал на дорогу. Годзилла послушно шел шагом, но я чувствовал, как хочется ему сорваться в галоп. Каждая мышца коня словно подрагивала в нетерпении.
— Потерпи, мальчик, сейчас отъедем и дам тебе свободу, — пробормотал я.
— Марк, почему вы это сказали?
— Что, Джесси?
— Почему вы сказали, что дадите ему свободу?
— Потому, что он хочет бежать, разве ты не чувствуешь?
Джесси не ответила и надолго задумалась. А я испытал одновременно и разочарование и облегчение. Возможно, я ошибся, и никакого разговора по душам не будет. Наверное, к лучшему. Через четверть мили Годзилла помчится, как ветер, и тогда мы уж точно не сможем поговорить.
Но разговор все же состоялся. Конь захотел отдохнуть, и я, как всегда, это почувствовал, а потому остановился и слез с седла. Джесси тоже спрыгнула на землю.
— Почему вы остановились, Марк?
— Годзилла захотел. Он немного устал от нас.
— И
Я пожал плечами. Ну, что я могу поделать? Чувствую я лошадей, и все тут. Потому и на скачках мои ставки всегда оказываются верными. Я, словно продолжение себя самого, ощущаю весь организм лошади. Я всегда знаю силу и выносливость каждой мышцы животного, его настроение, его отношение к предстоящему забегу. Я становлюсь каждым из скакунов и совершенно точно определяю, кто придет к финишу первым. К тому же у меня очень сильно развито предчувствие. Когда я не уверен, кто именно окажется сильнее, у меня в голове просто возникает картинка финиша. А бег Годзиллы под собой я воспринимаю, как движение собственных мускулов. Это мой мозг посылает и принимает сигналы. Джесси права, я не ощущаю себя верхом на лошади. Я ощущаю себя единым целым с ней.
— Марк, вам никогда не казалось, что вы не такой, как все?
— Каждый человек не такой, как все, — усмехнулся я, — Каждый неповторим.
— Да, конечно, но… Вот вы всегда ощущаете себя именно человеком?
Вот так вот. Я не знал, хочу ли сознаваться в том, что она тогда была права, поэтому тянул с ответом. Но Джесси словно и не ждала его.
— Знаете, Марк, я думаю, я — не человек.
Такого я не ожидал. Я думал, она хочет покопаться в душе у меня, а у девочки, оказывается, свои собственные проблемы.
— Почему ты так думаешь, Джесси?
— Потому, что я умею колдовать.
— С лошадьми? — я не стал спорить с ней. Зачем? То, что происходит между мной и Годзиллой тоже сродни магии. Как и мои предчувствия.
— Нет, — вздохнула Джесси, — С лошадьми я колдовать не умею. Совсем. Это по вашей части, я так думаю. Я колдую по дому. Точнее, я не колдую, это само собой случается. Мне достаточно подумать, что неплохо было бы что-то сделать, и оно происходит. Не по крупному, а так, по мелочам. Встаю утром, иду в душ и думаю, что надо застелить постель. Выхожу из ванной, а она застелена. Когда что-то готовлю, все продукты, словно сами, в нужный момент из шкафов и холодильника выскакивают. Вы только не думайте, что у меня провалы в памяти. Я проверяла. Специально с кем-то разговаривала в это время. С кем-то, кто не мог не заметить, что я отошла, или что-то делаю.
— Джесс, а почему ты считаешь, что ты не человек? Ведьмы тоже люди. Может, ты просто ведьмочка?
— Нет, — она покачала головой, — Я специально информацию в интернете собирала. Ведьмы, если, конечно, они действительно существовали или существуют, занимаются любовной магией, охранной, иногда — черной. А у меня магия домашняя. Не ведьмовская какая-то. Больше похоже на брауни или хобгоблина. Как вы думаете, Марк, фейри могли раствориться в мире людей?
Я помолчал. Мне очень хотелось согласиться с ней, но я не знал к каким фейри себя прировнять. Будь я кельпи, я бы любил воду, но плаванье и в лучшие времена не было моим видом спорта. Вот разве что кентавры… Но кентавры не фейри.
— Мне бы хотелось, чтобы ты была права. Правда, это не объяснило бы, почему я чувствую себя единым целым с конем.
— А вы, правда, чувствуете?
— Да. А еще немного будущее предсказываю.
— Как это?
— А как я, по-твоему, на скачках выигрываю? Чувствую лошадей и предсказываю результат.
— А… я думала, правда предсказываете.
— Но я действительно вижу финиш гонки.
— В воображении?
— Не знаю. Это как бы кино, которое еще не сняли, а мне уже показывают.