Сокровище Китеж-града
Шрифт:
На низких столиках рядами стояли чашечки с саке. Господин Масакацу и его помощники на глазах у публики ловко надевали на заостренные бамбуковые палочки куски курицы, зеленый стручковый перец чили, лук-батун и прожаривали все это на древесном угле до румяной корочки. Рыбу подавали с гарниром из соленых побегов бамбука.
Гости угощались, оживленно переговариваясь, пили рисовую водку, делились впечатлениями. Некоторые откровенно разглядывали Еву в наряде индийской танцовщицы, перешептывались.
– Ты пользуешься
– Еще бы! После такой рекламы… – Она попробовала якитори. – Очень вкусно!
Всеслав жевал без удовольствия; ему гораздо больше нравилась стряпня Евы, чем пресноватые иноземные кушанья. За едой он незаметно наблюдал за окружающими.
Господин Неделин снял наконец головной убор восточного владыки; его лысина блестела, глаза нервно бегали, а еда явно не лезла в горло. «Интересно, что его так волнует?» – подумал сыщик.
Варвара Несторовна вкушала экзотические блюда с истинно царским величием, ее щеки раскраснелись, а в глазах таился приглушенный блеск.
Марианна прохаживалась между гостями, улыбалась, предлагала пакетики с сушеными кусочками стеблей лотоса. Дамы охотно покупали, и скоро корзина опустела. Ева помахала докторше рукой. Та кивнула, оставила пустую корзину и подошла.
– А где Кутайсов? – спросил ее сыщик.
– У себя, – прошептала Марианна. – Закрылся в Комнате для упражнений и пьет саке. Взял у меня целых две бутылки. Это на него так подействовало ваше появление, Ева. Наверное, он принял вас за Зинаиду. Ужас!
Кто-то позвал Былинскую, и она поспешила к гостям. Интересы клиентов – превыше всего.
– Значит, Кутайсов никуда не сбежал, а просто уединился и пьет, – сказал Всеслав. – Странно. Кстати, покажи мне Рихарда Владина.
– Он в костюме арабского всадника, – показала Ева в затемненный угол Кухни-гостиной. – Вон, видишь? А рядом с ним тощая китаянка с веером, это Сэта Фадеева. Разодетый китайский мандарин – администратор Скоков. По-моему, он чувствует себя прекрасно, ест за троих и бросает влюбленные взгляды на Неделину.
– Да… пестрое общество. Садовник тоже здесь?
Ева пробежалась глазами по блестящей, обмахивающейся веерами, пьющей и жующей публике.
– Не вижу. Скорее всего он с охранниками и техническим персоналом готовит атрибуты к ночному Поклонению Лотосу. Это будет гвоздь программы. Торжество закончится фейерверком и танцами на свежем воздухе при свете луны.
– А где Лужина?
Массажистка забилась в самый темный угол, так что Ева с трудом нашла ее. Она была в скромном бесцветном сари, и весь ее вид говорил о желании слиться с полумраком Кухни-гостиной, стать невидимой.
– Она всегда такая… безликая? – спросил Смирнов, рассматривая Ольгу Лужину. – Такое впечатление, что ей хочется залезть под стол.
– Верно, – согласилась Ева. – Хотелось бы знать, в чем причина такого поведения? Ольга, конечно, не похожа на звезду общества, но и тихоней ее не назовешь. Она не выставляет себя напоказ, но и не прячется.
За разговорами они совершенно забыли о времени, и когда Сэта Фадеева, картинно размахивая веером, возвестила о начале ночного шоу, гости встретили ее слова бурным восторгом.
Во дворе совсем стемнело. Бархатная ночь дышала теплом и запахами цветов, смотрела на город томным, магическим оком луны. Вдоль забора потрескивали факелы, бросая багровые отблески на лица гостей, на черную гладь водоема с лотосами.
– Так это лотосы или кувшинки? – шепотом спросил Смирнов, наклоняясь к Еве, вдыхая запах сандаловых духов, шелка и увядающих цветов в ее волосах.
Она пожала плечами. Мелкие полузакрытые цветы не походили на священный символ Афродиты, воспетый Гейне.
…И лишь только выплывает в небо красная луна,Он головку поднимает, пробуждаясь ото сна.На листах душистых блещет чистых слез его роса,И любовью он трепещет, грустно глядя в небеса… —вполголоса продекламировала Ева.
– Ах, какие прелестные стихи! – закатила глаза канареечная дама, норовя снова обрести опору в лице господина Смирнова.
Бесчисленные порции саке окончательно лишили ее равновесия. Как истинный джентльмен, Всеслав не мог отказать даме в этой любезности.
– О, Кришна! Божественный любовник! – захихикала Ева. – Ты выбрал самую пышную, самую сладкую гопи! Дабы вкусить наслаждений из ее медовых уст!
– Не могу же я позволить ей свалиться под ноги участникам церемонии! – сердито прошипел сыщик, поддерживая даму, которая почему-то постоянно клонилась вправо, грозя повалить вместе с собой веселого бога Кришну. – Лучше помоги мне!
– Ну уж нет!
Ева демонстративно отстранилась. Волею случая рядом с ней оказался Рихард: чалма удивительно шла к его загорелому, мужественному профилю. Взгляд инструктора был устремлен на Варвару Несторовну с нескрываемой страстью. «О-о! – сказала себе Ева. – Да здесь сплошной любовный многоугольник! Прелестная валькирия покоряет воинов».
Внезапно отовсюду раздались нежные переливы колокольчиков, и к водоему с разных сторон начали сходиться девушки в голубых сари.
– Этим звоном они в-вызывают из воды священных ч-черепах! – заплетающимся языком громко пояснила дама, повисшая на Смирнове.
Ева увидела, как из водоема, медленно и неуклюже перебирая лапами, выползла черепаха.
– Дрессировали они ее, что ли? – удивился сыщик.
Девушки в голубых сари прикрепили колокольчики к поясу, опустились на корточки, изображая кормление «священной черепахи». Затем начался танец с лотосами, в конце которого цветы бросали гостям. Того, кому посчастливится поймать лотос, ожидала удача в любви.