Сокровище Пущи

Морозова Мария

– Спасибо, – кивнула я, выдавив в ответ неуверенную улыбку, и опустилась на стул.

На столе стояло большое блюдо, на котором горкой лежали поджаристые блинчики с начинкой, а вокруг него – плошки со сметаной и горчицей.

– С мясом и грибами, – сообщила тетя Лида и поставила передо мной чистую тарелку. – Грибы, правда, прошлогодние, но тоже хороши.

– Собралась в магазин? – поинтересовалась Людмила Васильевна, заметив мою пустую авоську.

– Вроде того. – Я отвела взгляд. – На самом деле, я как раз оттуда.

Не

выдержав, рассказала им о том, что случилось в магазине. Женщины переглянулись и вздохнули.

– Ешь блины-то, – кивнула мне тетя Лида.

Я послушно намазала один сметаной и стала жевать. Поджаристое тесто захрустело на зубах. Как же вкусно.

– Ты этих девиц не слушай. У нас на деревне любят языки почесать. Да только умный сплетням не поверит. А на мысли дураков вообще можно наплевать.

– Это понятно, – пробормотала я. На душе стало легче от того, что соседки восприняли все нормально. – Просто… противно.

– Поболтают и забудут. – Махнула рукой Людмила Васильевна.

– А вы знаете, кто мог сплетню распустить?

– Нет, – ответила тетя Лида. – Да и какая разница? Болтунов уже не заткнешь.

– Я почему-то думаю на Петра Рылинского, – призналась я.

Женщины немного помолчали, обмениваясь любопытными взглядами. Потом тетя Лида не выдержала и осторожно спросила:

– А Петр Рылинский – и правда твой жених?

– Нет, – ответила без раздумий. – Родители хотели поженить нас, но я не согласилась.

– Не мил оказался? – усмехнулась Людмила Васильевна, но по-доброму, а не зло, как Света.

– Знаете… – я замялась, подбирая слова. – Объективно Петр Рылинский в качестве жениха хорош. Он родовитый, красивый, перспективный. Но несмотря на все это… я как будто чувствую в нем что-то… словно червоточину. Да, Петр не делал мне ничего плохого. А меня аж передергивает, когда представляю его своим мужем.

– Значит, не пара он тебе, – спокойно пожала плечами Людмила Васильевна. – В тебе ведьмина кровь, Феодора. Она плохого не посоветует. Так что слушай свое сердце и не обращай внимания на всякие глупости.

– Спасибо, – улыбнулась я. – Мне было важно это услышать.

– В магазин можем завтра вместе сходить, – предложила соседка. – При мне там точно никто языком трепать не будет.

– Я лучше в Марков съезжу.

– А вообще надо быть последним дураком, чтобы тебя обижать, – хмыкнула тетя Лида. – Вон, уже вся деревня знает, что ты и проклясть можешь под горячую руку.

– Проклясть… – смутилась я. – Да это случайно вышло.

– Твое проклятие даже Прасковья не смогла снять, – довольно сощурилась Людмила Васильевна. – Это чего-то да стоит.

– А Прасковья – сильная ведьма?

Хоть Арс и не советовал к ней ходить, но вдруг все не так плохо, и она станет той, кто если не научит, то хотя бы направит? Потому что я сейчас вообще не представляю, что делать с силой.

Вот только мои надежды не оправдались.

– Прасковья – ведьма матерая,

опытная, – проговорила тетя Лида. – Но только жадная сильно, а еще власть над людьми любит. С ней лучше не связываться. Иначе потом не будешь знать, как отвязаться.

– Поняла, – кивнула я.

Что ж, значит, придется искать ведьму в Старограде. Мнению соседок я доверяла.

– Девчонки, – послышался голос дяди Толи, и довольный сосед появился из-за дома. – А смотрите, что я принес.

Он положил на стол сверток из клетчатого носового платка и развернул его. Я ахнула. Там лежал десяток крупных ярко-оранжевых лисичек.

– Пошли грибы, – обрадовалась тетя Лида.

– Чинил сегодня косилку на поле. А там еловая роща. Вот и насобирал.

– Сезон начался, – деловито закивала Людмила Васильевна. – Значит, надо идти на дальние поляны.

– Завтра утром, по росе, – согласилась тетя Лида и задумалась. – Ох, надо бы достать с чердака корзины да почистить…

Сплетни и женихи окончательно были забыты. Я слушала разговоры соседей и не могла не улыбаться. Как и везде, люди в деревне есть разные. Есть завистливые, желчные, злые. Но мне повезло найти хороших. Простые и душевные Карповичи, мудрая Людмила Васильевна, Марина, Арс… Вот, чье мнение для меня будет действительно важно. А остальные… Не буду о них даже думать. Они того совсем не стоят.

***

Ночью мне снова спалось плохо. Сны мучили тяжелые, мутные, похожие на вязкий кисель. Я с огромным трудом вырвалась из их плена среди ночи. Села на кровати, сбросив одеяло, вот только легче не стало. Даже открытое окно не помогало. Лицо горело огнем. Сердце колотилось в странном рваном ритме. И в горле было сухо, как в пустыне.

Что со мной творится? Неужели я заболела? Хотя на простуду это мало похоже. На разгул ведьминской крови – тоже, на лугу и в Пуще все было совсем по-другому. Гуляла сила, чувствовалась эйфория и приятная усталость после. А сейчас тело кажется откровенно больным. Не понимаю…

Неловко поднявшись, я добрела до шкафа и открыла дверцу. Череп не подавал признаков жизни. Медальон не светился. Так что списать мое состояние на действие сагарского артефакта не получилось.

Я потерла лицо ладонями и побрела на кухню, натыкаясь на мебель. Луна пряталась за тучами, отчего в доме царила почти кромешная тьма, но зажигать свет не хотелось. Я наощупь нашла чашку, кран и напилась. Хотя жажду это не особенно утолило. Кожа продолжала гореть.

Решив проветриться, я выбралась на улицу и прошлась до огорода. Прохладный ночной ветер чуть остудил лицо, дышать стало легче. Я доплелась до яблони, прижалась к шершавому стволу, как к единственной опоре. Слабость продолжала накатывать волнами, хотя возвращаться в кровать совсем не хотелось. Улечься что ли прямо тут, на скамейке?