Сокровище рыцарей Храма
Шрифт:
Однако вернемся к Ваське и Лупану. Едва послышались первые выстрелы, как совсем потерявший голову Шнырь молниеносно сиганул с обрыва и побежал к пруду. У него будто крылья выросли. А затем и плавники — пруд он переплыл за считаные минуты. С этого момента имя Васьки Шныря больше ни разу не мелькало ни в протоколах полицейского управления, ни в расстрельных списках народной милиции города Киева, созданной в 1917 году.
Лупан при первых выстрелах быстро опустился на четвереньки, вцепился обеими руками в ящик и начал тащить его к обрыву —
Но оставим его на несколько минут. Возвратимся к Чугуну. Его уже легко ранили, но он упрямо продолжал отстреливаться. Мало того, Клим наконец добрался до зарослей и теперь укрывался за деревьями, что уравновешивало шансы противоборствующих сторон. Тем более что к двум агентам, оставшимся в живых (погиб записной неудачник Совпель), пришел на помощь Семиножко.
— Окружай их, окружай! — закричал пристав, прячась за большим пнем. — Слева обходите, слева! Сдавайся, Чугунов! Ты в ловушке!
Своим кличем он хотел смутить Клима, представив дело так, будто в его распоряжении находится едва не весь полицейский участок. Но лучше бы он этого не делал.
Услышав свою фамилию, Клим закусил удила. Он понимал, что если еще раз попадет в лапы полиции, то живым они его не выпустят. Поэтому Чугун решил не сдаваться и драться до последнего вздоха.
— А хрен тебе в глотку! На-кося, выкуси! — яростно прокричал он в ответ и, тщательно прицелившись, выстрелил в Тетерю, который, на свою беду, в этот момент как раз менял позицию.
Агент умер, даже не вскрикнув. Он упал словно подрубленный. Жук, который находился недалече, в отчаянии сплюнул и зло выматерился. Дружбы как таковой между ними никогда не было, но они понимали друг друга с полуслова и случалось, что приходили на выручку друг другу, рискуя собственными жизнями. А это уже и так очень много для человеческих отношений.
Жук тихо, как змея, пополз вперед. Теперь у него в голове была лишь одна мысль — убить Чугуна, отомстить за Тетерю. От большого напряжения он превратился в одно большое ухо, поэтому услышал очень тихий звук падающих на землю гильз — это Клим перезаряжал револьвер.
Тогда Жук вскочил, стремительно пробежал метров десять и всадил в Чугуна, который опешил от неожиданности, увидев в двух шагах от себя тщедушную фигуру агента, три пули. Несмотря на смертельные раны, Клим нашел в себе силы подняться и сделать несколько шагов в направлении Жука. Если бы он добрался до агента, то, наверное, задушил бы его.
Но силы оставили Клима, и он свалился, словно подрубленный дуб — вперед и ровно, не сгибая ноги в коленях. Жук стоял в метре от него ни живой, ни мертвый…
Смерть Тетери и Чугуна неожиданно вызвала странное явление, от которого все живые участники драмы, развернувшейся над обрывом, оцепенели. Сначала в неподвижном воздухе, напоенном ароматом разнотравья, который после полуночи стал похожим
А затем среди деревьев появились белые призрачные фигуры. Они неторопливо продвигались в направлении участников схватки, и временами казалось, что фигуры плывут над землей то поднимаясь, то опускаясь. Возможно, такой эффект достигался тем, что новые участники действа преодолевали невысокие холмики и неглубокие овражки; но как бы там ни было, а впечатление они производили потрясающее.
Первым опомнился Семиножко. Он попытался сначала крикнуть, но его голос почему-то стал тише шелеста листвы; затем пристав нацелил на одно из привидений пистолет и попытался нажать на спусковой крючок. Но рука ему не повиновалась; она вдруг стала закостеневшей и совершенно чужой.
Тогда совсем обезумевший пристав тонко, по-заячьи, заверещал и бросился бежать. Однако убежать далеко Семиножко не успел. Раздался тихий свист, и в спине пристава вырос железный штырь. Он упал и мгновенно умер. Подойди к его телу кто-нибудь поближе, он сразу понял бы, что в спине пристава торчит арбалетный болт.
Жук оказался смышленее своего начальника. Он, как и Ванька Золотой Зуб, тоже слышал байки про Китаевскую пустынь, в которых фигурировала разная нечисть. Поэтому Жук не сильно удивился появлению призраков. И не стал, как Семиножко, оказывать сопротивление. Что можно сделать с бестелесным духом? Только попытаться от него убежать.
Он рванул по тому же пути, что и Васька Шнырь. Стреляющие призраки пустили ему вслед два или три арбалетных болта, но все они застряли в древесных стволах. Жук уже мысленно благодарил судьбу, вырвавшись на поляну, — обрыв был совсем рядом, — но он не учел, что на его пути встанет Петря Лупан.
На Петрю призраки не оказали никакого влияния. Все его помыслы были сосредоточены на одном — как защитить свое сокровище. И когда Жук приблизился, Лупан метнулся к нему навстречу с быстротой молнии и вонзил нож прямо в сердце. Агент упал, дернулся несколько раз и затих, а Петря с потрясающим спокойствием продолжил свой муравьиный труд — снова потащил ящик к обрыву.
Его остановили лишь белые фигуры, которые вышли из лесу. Увидев их, Петря спрятался за ящиком. Нет, он не пытался затаиться; ему нужно было немного отдышаться.
Где-то в глубине души он понимал, что пришла его смерть, но эту мысль Петря гнал от себя прочь. Он считал сокровище своим (а в том, что в ящике находится клад, Лупан не сомневался) и готов был, если понадобится, умереть за него. Но умереть богатым! Мысль о богатстве, которое находится рядом, под боком, будоражила воображение и напрочь разрушала инстинкт самосохранения.
Когда призрачные фигуры подошли к ящику, с земли вскочил уже не человек, а кровожадный зверь в человеческом обличье. Пока его не схватили, Петря успел убить двоих и еще одного ранил.