Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора
Шрифт:
Углубившись локтей на пять, землекопы натолкнулись на плотно лежавшие друг к другу блоки. Обойти их не было возможности; оставалось либо их дробить на части, либо снова копать на новом участке.
Гуго де Пейн и Понтий уселись на краю раскопа и размышляли, что предпринять далее. Они начали рассматривать свои находки, состоявшие в основном из наконечников метательного оружия разных эпох, нескольких монет, и бесформенных кусков расплавленного застывшего металла.
Несколько слуг терпеливо ждали на дне раскопанной ямы решения магистра. Наконец он вспомнил о землекопах,
Гуго и Понтий с таким увлечением рассматривали монетку, что не сразу отреагировали на предупреждение слуги:
– Магистр! Иерусалимский король вышел из дворца.
Балдуину исполнилось шестьдесят лет, но он все еще успешно спорил с собственным возрастом. В сторону увлеченных раскопками людей шел стройный худощавый человек высокого роста. Годы отметились на его лице неглубокими морщинами, но не смогли стереть врожденную привлекательность. Борода – местами рыжеватая, но в большинстве своем седая, была аккуратно пострижена. Она, как и одежда Балдуина, говорила о том, что человек постоянно заботится о своем внешнем облике.
Король великолепно владел рыцарским оружием и был прекрасным наездником. Несмотря на возраст, монарх неизменно участвовал в крупных военных походах. Не всегда они заканчивались удачно, несмотря на опыт Балдуина. Он увлекался мечтами, терпел поражения и даже попадал в плен, но всегда мужественно переносил удары злого рока.
Балдуин славился делами благочестия, но поскольку он был умен, то даже добрые дела приносили королю великую пользу. Выделив «Нищим рыцарям» место обитания и поддержав их на первых порах, король приобрел могущественную организацию и преданного друга в лице магистра Гуго де Пейна.
Наблюдательные живые глаза, загорающиеся блеском, когда разговор шел об интересных для короля вещах, свидетельствовали о том, что Балдуин был увлекающимся человеком. А его изощренный ум позволял достигать многих желанных целей – и все это делало его счастливым человеком, несмотря на тяжкий груз государственных забот.
Найденные вещи на сегодняшних раскопках не слишком заинтересовали Балдуина, большее внимание его привлек новый друг магистра, и на него упал первый взгляд короля.
Де Пейн с другом встали на ноги и вместе со всеми почтительно поклонились подходившему Балдуину II. Монарх легким кивком головы показал, что приветствия приняты. Он со снисходительной улыбкой осмотрел находки, и в следующий миг его озадаченный взор застыл на смуглом лице друга магистра.
– Гуго, что за иудей с тобой рядом? – подозрительно спросил король. Тон голоса его был таков, что Понтию захотелось исчезнуть с его глаз в одно мгновение.
– Это Понтий – он добрый христианин. Прибыл к святым местам из Рима.
– Странное имя у твоего знакомого, – удивился король.
– Такое ему дали отец и мать.
Ответ явно не удовлетворил короля, а потому де Пейн продолжил объяснения:
– Эта земля действительно была родиной предков Понтия. А сейчас он помогает мне разбираться с находками, и нет человека, который знал бы больше о предметах, извлеченных из земли,
– Хорошо, – этим словом король милостиво разрешил присутствие Понтия. – Как с поисками Ковчега Завета? Не удалось найти?
– Самое ценное – это монета, отчеканенная в прокураторство Понтия Пилата – 29 год от Рождества Христова. Ее нашли перед самым твоим приходом. – Де Пейн раскрыл ладонь и протянул находку королю.
Балдуин посмотрел на медную мелочь, восторженно протянутую магистром, но в руки брать не стал.
– Неплохо, неплохо, – произнес король, – надеюсь, это не последняя и не самая лучшая ваша находка. Только не разрушьте мне дворец, – окинул он взором приличный раскопанный участок, который действительно имел начало у места обитания тамплиеров и направлялся в сторону резиденции монарха. – Удачи, магистр!
Король ушел, а магистр понял его последние слова, как приказ продолжать раскопки. После полудня работа закипела вновь.
Находок, достойных внимания, не было, и Понтий грустным взглядом рассматривал окрестности.
– О чем задумался, друг? – спросил магистр.
– Я смотрю, как сильно изменилась эта земля. Теперь здесь редко встретишь мусульманина, хотя все напоминает о них. Вокруг франки, германцы… христиане. Кто они? Гости, хозяева? Что ждет Святую землю?
– Да откуда ты можешь знать прежнюю Святую землю, если прибыл сюда из Рима почти что вместе со мной? – удивился де Пейн.
– Я был в Иерусалиме мальчишкой. Еще дед накануне своей кончины пожелал поклониться святым местам и взял меня с собой. А еще память прежних поколений моего рода всегда со мной.
– Как это? – удивился тамплиер.
– Что здесь удивительного? Вы, знатные франки, имеете родословную, знаете, какими подвигами отличились ваши предки в прежние столетия. А мы еще сохраняем в памяти нашу землю, события, происходившие на ней.
– У иудеев голова не больше, чем у франков. Как же в ней помещается столько всего?
– И у франка, и у жителя Палестины в голове неимоверно много свободного пространства. Надо всего лишь научиться его заполнять, надо заставить свою голову работать.
Речь зашла о вопросах, в которых де Пейн ничего не смыслил, и чтобы не показаться недалеким, франк переменил тему:
– В твоем голосе я уловил печаль. Разве ты недоволен тем, что Святая земля находится в руках христиан?
– Не знаю, – честно признался иудей. – Надо видеть, чем это закончится.
– Хватит ли твоей жизни, чтобы окинуть взором произошедшие великие свершения в этом мире.
– Разумеется, нет. Величие дел видится на расстоянии. Сегодняшние события будут оценивать наши далекие потомки.
– Тогда тебя и не должно ничто печалить сегодня, коль ты не можешь оценить происходящее. Но вместо того, чтобы радоваться освобождению Гроба Господня от власти неверных, ты печалишься. В чем причина?
– Господь пожелал, чтобы на этой земле жили иудеи, а они рассеяны по всему свету.
– Ты хочешь сказать, что франки, германцы, норманны, которые сейчас здесь, – тоже не на земле, отведенной им Господом? Их здесь быть не должно?!