Сокровище
Шрифт:
– Сюзанна, расскажи-ка о маме. – наконец выдал он, когда Воробей прекратил сыпать остротами.
– Разве ты мало о ней знаешь? – шутливым тоном спросила она – Я думала, любовник моей мамы должен был знать её довольно близко. Ладно, что тебе рассказать?
– Ты когда-нибудь видела маму на сцене?
– О, да, четыре раза я была на её представлениях. – лицо Сюзанны засияло от приятных воспоминаний – Мама была гениальна. Когда я смотрела на неё, мне хотелось смеяться вместе с её героинями, плакать с ними, пожалеть их или разорвать на мелкие кусочки. Она играла так, будто жила жизнью персонажа. Порой я не замечала других актёров рядом с ней,
– А за кулисами ты бывала?
– Нет. Мама приводила меня на представление и сразу отсылала обратно в пансионат, когда оно заканчивалось. С дурочкой Мери Илрезью только пару раз я пересекалась. Я бы не обратила неё внимания, если бы эта кривляка не прикапывалась к маме.
– Они что, не любили друг дружку? – полюбопытствовал Джек, неожиданно влезший в беседу.
– Ой, эта история уже достойна того, чтобы лечь в основу пьесы. – загорелась Сюзанна – Илрезью должна была играть в спектакле «Волчица Изабелла» главную роль – королевы Изабеллы Французской. Поначалу никаких проблем не было, но за три дня до премьеры эта фифа укатила в Лондон за любовником! Представляете? В результате спасать спектакль поручили маме. Она за три дня выучила роль, и вышла на сцену в предчувствии, что загубит всё дело. Но премьера увенчалась оглушительным успехом! В общем, всё прошло на ура.
Через пару месяцев возвращается Илрезью и заявляет, что, мол, мама у неё славу украла, и что она поступила не по-товарищески, и что все, кто служит в этом театре – дураки и сволочи, а месье Жан пихает свою приму во все постановки, поэтому и отдаёт ей лучшие роли, которые ранее предназначались другим. – рыжая презрительно фыркнула – Да что эта гулящая особь знает о славе? Сыграла удачно Мессалину, и теперь на лаврах почивает, будто она и есть Мельпомена во плоти. И находятся ещё такие придурки, которые в это верят, и готовы стереть в порошок любого, кто не падает, сражённый наповал небесной красотой и безграничным талантом англичанки итальянского происхождения, которая так удачно сделала карьеру в театре во французской колонии. Эта курица долго с мамой не разговаривала, а потом стала к ней в подруги набиваться.
– А ты не знаешь, можно ли с ней пообщаться в Новом Орлеане? – заинтересованно спросил Барбосса, посчитав, что эта женщина может кое-что объяснить в поведении Эммы.
– Знаю. Нельзя. – ответила Сюзанна, лишив его, тем самым, надежды на это – За несколько месяцев до смерти мамы она снова кинула труппу и смылась в Бостон. Не удивлюсь, если к очередному воздыхателю.
– А ты знала, что мама выступает под псевдонимом?
– Конечно.
Вдруг девушка помрачнела и уставилась на тарелку с куском пирога. С одной стороны она думала, что должна сказать ещё кое-что, но с другой сомневалась, а стоит ли? В конце – концов, откровенничать перед малознакомыми людьми, идея далеко не самая лучшая. Однако, если о тебе кто-то заботится, а желание выговориться велико, то почему бы и нет?
– Я, конечно, люблю маму даже после её смерти, но иногда мне кажется, что театр она любила больше. – произнесла она.
«Не ты одна так думаешь», - подумал Гектор, и бросил сочувственный взгляд на рыжую.
– Почему ты так думаешь? – вопрошал Воробей – Уверен, дела обстояли иначе.
– Как почему? Она жила отдельно от меня, приезжала не очень часто, можно сказать, иногда. Конечно, она привозила мне подарки, даже
– Что-то помимо птичек? – спросил Джек.
– Ага. Вам понравится обоим.
Пришлось капитанам проследовать за Сюзанной в её комнату. Едва оказавшись внутри, рыжая нырнула под кровать, да так, что подол задрался, и бежевые панталоны показали себя миру. Однако Сюзанна ничего не заметила (ну или сделала вид, будто ничего не заметила), лишь преспокойно вылезла улыбаясь и сжимая в руке… закупоренную бутылку.
– Я бы ни за что не показала это Гийому и Иветт, иначе бы они меня высекли. – объяснила она – В какой-то степени я их понимаю, они же, как – никак, хозяева пансионата, мне ещё жить здесь. А вы – пираты, вы поймёте меня.
– Солнышко, и что же это у тебя? – ласково спросил Джек.
– О, эту вещь Бьянка с трудом достала, и то не без помощи Поля. – девушка вытащила пробку из бутылки – Ни у одного из нас не хватило бы денег даже на один стакан, а тут его видите сколько!
– Так что же это?
– Виски. Настоящий, шотландский.
– Ого, да ты настоящий гурман! – изумлённо выдохнул Воробей, и в его голосе слышались нотки одобрения – Я, конечно, больше предпочитаю ром, но где-то слышал, что виски популярен в кругах шотландской аристократии. А ты его пробовала?
– Пару раз. Поль из-под полы доставал. Хочешь пару глотков сделать?
– Если ты не возражаешь.
Сюзанна не возражала. Она доброжелательно протянула бутылку Джеку. Однако не успел тот взять сосуд в руки, как Барбосса одним резким движением вырвал заветную склянку.
– Мать знала? – грозно спросил он, обращаясь к Сюзанне. Та многозначительно промолчала в ответ. – Значит, не знала. Что предпочтёшь для порки, ремень или шиповый прут?
– Я ничего не сделала! – взвизгнула девушка, вскочив на кровать, цепочка медальона, который всё так же болтался на её шее, зазвенела – За что?
– За всякую дрянь, которую ты распиваешь, словно старый боцман! – гаркнул Гектор, да так, что Воробью показалось, что он оглох.
– Ой, а ты, будто, не распиваешь! – парировала девушка.
– А ты меня с собой не ровняй. Кто ты, а кто я?
– Я – не матрос с твоего корабля, чтобы ты орал на меня и всё на свете запрещал! Отдай сейчас же!
Морской волк и не думал так поступать. Он подошёл к окну, распахнул его и швырнул бутылку вниз. Сюзанна кричала что-то по-французски, когда до её слуха долетел звук бьющегося стекла. Джек попытался её утешить, но она вырывалась от него.
– Воробей, пошли отсюда. – произнёс Гектор с чувством исполненного долга.
– Да, иди! – прикрикнула Сюзанна – Ты меня бесишь больше, чем грязная сучка Лессар и её братец вместе взятые!
– Если ещё раз узнаю, что ты пьёшь всякое дерьмо, точно выпорю! – агрессивно выдохнул капитан – И если услышу от тебя хоть одно бранное слово, заставлю тебя пожалеть о том, что ты открыла рот!
Сюзанна продолжала что-то кричать, когда Барбосса вытолкал из комнаты Джека, вышел сам и громко захлопнул за собой дверь. Эта рыжая не была бы собой, если бы не испортила ему настроение. А ещё несносный птах подпрыгивает рядом и смакует его кровь.