Сокрушитель
Шрифт:
Торговки снова взвизгнули. Радим нахмурился. Слишком уж ловко это вышло у мальчишки. «Да расплетясь — тебя же и по уху…» Такие приемы раньше были известны только словесникам.
— Да где же староста? — кричали торговки. — Где этот колченогий! Кривобокий! Лопоухий!.. Вот сейчас староста приковыляет — он вам задаст!
В конце кривой улочки показался староста. Весь перекошенный, подергивающийся, приволакивающий ногу, он еще издали гаркнул:
— Прекратить! А ну-ка оба ко мне!
Драчуны, вжав головы в плечи, приблизились.
— Вы
— Дождались, голубчики! — послышались злорадные женские крики. — Это ж надо! На рынке уже драку учинили!..
Припадая на разные ноги, притихшие драчуны заковыляли к своим корзинкам. Мальчишка утирал рукавом внезапно прохудившийся нос. Перекошенный староста потоптался, строго оглядывая площадь из-под облезлых бровей. Потом заметил Радима.
— Мальчишка-то, — ворчливо заметил он, когда они отошли подальше от толпы. — Видал, что вытворяет? Чуть не проглядели… В словесники его и клятвой связать…
— Хорошо выглядишь, — заметил Радим. — Нет, правда! И ноги, вроде, поровней у тебя сегодня, и плечи…
Староста понимающе усмехнулся.
— Брось, — сказал он. — Зря стараешься. Чуть похорошею — такого по злобе нажелают… Я уж привык так-то, скособочась… А тебе, я гляжу, тоже досталось — подурнел что-то, постарел… Сейчас-то чего не вмешался?
Радим смутился.
— Да хотел уж их остановить, а потом гляжу — ты появился…
— Понятно, — сказал староста. — Красоту бережешь… Ну правильно. Старосте — ему что? Увечьем меньше, увечьем больше — разницы уже никакой… Видишь вон: на другую сторону перекривило — опять, значит, кому-то не угодил… — Он помолчал, похмурился. — Насчет жены твоей хочу поговорить. Насчет Лавы.
Радим вздрогнул и с подозрением посмотрел на старосту. Староста крякнул.
— Ну вот, уставился! — сказал он с досадой. — Нашел соперника, понимаешь!.. Сам виноват, коли на то пошло… Кто тебя тогда за язык тянул?
Радим устыдился и отвел глаза. Действительно, вина за тот недавний случай была целиком его. Мог ведь сослагательное наклонение употребить или, на худой конец, интонацию вопросительную… Так нет же — сказанул напрямик: живешь, мол, со старостой… А старика-то, старика в какое дурацкое положение поставил!.. Радим крякнул.
— Ладно, не переживай, — сказал староста. — Да и не о том сейчас речь… Тут видишь что… В общем, ты уж не серчай, а поначалу я на тебя думал. Ну, что это ты ее словам учишь…
— Это насчет двух горбов? — хмуро переспросил Радим. — Сам сегодня в первый раз услышал…
Староста переступил с ноги на ногу — как будто стоя спотыкнулся.
— Два горба… — повторил он с недоброй усмешкой. — Что два горба! Она вон Кикиморе пожелала, чтоб у той язык к пятке присох.
Радим заморгал. Услышанное было настолько чудовищно, что он даже не сразу поверил.
— Что?! — выговорил он наконец.
— Язык к пятке! —
Радим оторопело обвел взглядом рыночную площадь. Кикиморы нигде видно не было. Торговки смотрели на них во все глаза, видимо, догадываясь, о чем разговор. Староста вздохнул.
— Был сейчас у Тихони…
— У Тихони? — беспомощно переспросил Радим. — И что он?
— Ну ты ж его знаешь, Тихоню-то… — Староста поморщился. — Нет, говорит, никогда такого даже и не слыхивал, но, говорит, не иначе из прежних времен пожелание… Будто без него непонятно было! — Староста сплюнул.
— Сам-то что думаешь? — тихо спросил Радим. — Кто ее учит?
Глава словесников неопределенно повел торчащим плечом.
— Родители могли научить…
— Лава — сирота, — напомнил Радим.
— Вот то-то и оно, — Раздумчиво отозвался староста. — Родители померли рано… А с чего, спрашивается? Стало быть, со всеми соседями ухитрились поссориться. А словечки, стало быть, дочери в наследство…
Радим подумал.
— Да нет, — решительно сказал он. — Что ж она, мне бы их не открыла?
Староста как-то жалостливо посмотрел на Радима и со вздохом почесал в плешивом затылке.
— Ну тогда думай сам, — сказал он. — Словесники научить не могли? Не могли. Потому что сами таких слов не знают. Родители, ты говоришь, тоже… Тогда, стало быть, кто-то ей семейные секреты выдает, не иначе. Причем по глупости выдает, по молодости… Ты уж прости меня, старика, но там вокруг нее случаем никто не вьется, а? Ну, из ухажеров то есть… — Староста замолчал, встревоженно глядя на Радима.
Радим был недвижен и страшен.
— Пятками вперед пущу! — сдавленно выговорил он наконец.
— Тихо ты! — цыкнул староста. — Не дай Бог подслушают!..
Радим шваркнул корзину оземь и, поскользнувшись на разбившейся помидорине, ринулся к дому. Староста торопливо заковылял следом.
Лава испуганно ахнула, когда тяжело дышащий Радим появился на пороге и, заглянув во все углы, повернулся к ней.
— Говори, — хрипло приказал он. — Про два горба… про язык к пятке… откуда взяла? Сама придумала?
Лава заплакала.
— Говори!
— Нет… — Подняла на секунду глаза и, увидев беспощадное лицо мужа, еще раз ахнула и уткнулась лицом в ладони.
— От кого ты это услышала? — гремел Радим. — Кто тебе это сказал? Я же все равно узнаю!..
Лава отняла пальцы от глаз и вдруг, сжав кулаки, двинулась на супруга.
— А ты… Ты… Ты даже защитить меня не мог! Надо мной все издеваются, а ты…
— Постой! — приказал сквозь зубы Радим, и Лава застыла на месте. — Рассказывай по порядку!