Сокрушитель
Шрифт:
Они повернули вправо и вскоре вышли на блистающую, как ледяное озеро, площадь.
— Э! — сказал вдруг Ромка. — А где же?.. Пятиэтажки на площади не было. Василий в считанные секунды постарел лицом лет на десять.
— Чего я и боялся, — угрюмо проговорил он.
— Куда они ее дели? — поражение спросил Ромка,
— Никуда не дели, — буркнул Василий. — Площадь не та. Другая… Ну, вышли, вышли мы не туда, понимаешь?
Ромка огляделся.
— Как же не туда? — возразил он. — Были мы здесь
Что правда, то правда: на выпуклой стене ближайшей опоры похабно растопырилось глубоко вырубленное матерное слово. Озадаченный Василий подошел и внимательнейшим образом изучил его.
— И надпись тоже другая, — сообщил он. — У той «У» прямая была, а у этой, видишь, с загогулиной…
Осмотрел покрытие и, не обнаружив на нем и следа от выломанных стерженьков, вынужден был прийти к мысли об относительной давности преступного деяния.
— Руки пообломать! — проворчал он, глядя исподлобья на обезображенную стену.
Ромка за спиной тихонько охнул, и Василий обернулся, встревоженный. Его лопоухий стриженый спутник стоял, запрокинув голову, и, зачарованно глядя ввысь, беззвучно шевелил губами.
Василий взглянул — и обмер. С невероятно удаленного льдистого потолка, обращенная теперь к странникам крышей, свешивалась искомая пятиэтажка. Верх и низ в сознании Василия поменялись местами, и ему показалось вдруг, что он летит стремглав с чудовищной высоты. Присел, словно желая ухватиться за гладкий пол, и довольно долго не решался выпрямиться.
А тут еще к Ромке вернулся дар речи!
— Вась! — дрогнувшим голосом позвал он. — Слушай, Вась! А ведь это мы на потолок вышли…
Всякое бывало в жизни Василия, но такого… Мало того что опрокинутое в зените здание само по себе являло весьма жутковатую картину — нужно было еще хорошо знать Василия, его простые, ясные взгляды на жизнь и неистребимую любовь к порядку, чтобы оценить в полной мере всю глубину его потрясения. Василий был смят, испуган, растерян…
Ромка же, напротив, восхитился увиденным безобразием до такой степени, что вообще перестал чего-либо бояться.
— Не, по потолку я еще ни разу не ходил! — нервно смеясь, говорил он. — Пацанам рассказать — заторчат!
Они сидели, прислонясь спинами к испохабленной ругательством бледно-золотистой стене, и, подняв лица, с содроганием смотрели на прилипшую к потолку громаду пятиэтажки.
— Почему она не падает? — хрипло спросил Василий.
— Мы же не падаем! — пояснил Ромка, и Василия тут же омыло изнутри жутким чувством падения, даже за стену взялся на всякий случай. — Почему в Америке никто вниз не падает?..
Василий переждал неприятное чувство и отнял ладонь от стены.
— Не
Ромка, не слушая, пялился на пятиэтажку.
— Не, тут интересно! — раскатав рот от уха до уха, повторял он. — Бал-де-ож!
На медном лице Василия набухли скулы. Поведение спутника раздражало его, пожалуй, не меньше, чем перевернутый вверх тормашками мир.
— Мы вот тут сидим, — веско молвил он, — а туда, может быть, сейчас тарелка прилетит…
— Ну и флаг ей в руки! — беззаботно отозвался Ромка.
— Дел, что ли, дома нету? — злобно спросил Василий.
— А какие дела?
Василий отнял взгляд от опрокинутого в вышине здания и с неприязнью посмотрел на стриженого Ромку.
— Ты ж дома не ночевал! Родители, поди, с ума сходят!
— Ага! Сходят! — сказал Ромка. — Им сейчас — хоть ночуй, хоть нет…
Василий вспомнил о семейном положении задержанного и крякнул.
— Ну все равно… Тебе вон, наверное, в армию идти! Ромка заморгал и вдруг во все глаза уставился на Василия.
— Идти, — упавшим голосом подтвердил он. — В мае.
— В этом?
— В следующем…
Василий скривился и чуть не сплюнул.
— Защитнички…
Его мрачный взгляд упал на крадущегося по краю площади пушистого лупоглазого зверька и несколько смягчился.
— Эй, Чита! — позвал Василий. — Иди сюда! Иди, не бойся! — Он чмокнул и призывно похлопал по коленке.
Существо уставилось на Василия, как рыба-телескоп, и, издав сердитую трель, поспешно скрылось за соломенно-поблескивающей опорой.
— А чо? Ништяк! — в озарении промолвил вдруг Ромка. — Спать можно на полу, пожрать — дадут…
— Бредишь, что ли? — недовольно спросил Василий. Ромка смотрел на него, приоткрыв рот.
— Пока призыв — здесь пере кантоваться! — выпалил он. — А через полгода армия профессиональной станет!
Василий сначала оторопел, потом потемнел лицом и, упершись ладонью в пол, повернулся всем корпусом к Ромке.
— Ах ты паразит! — выговорил он. — Да я тебя под конвоем на призывной пункт приведу, понял?
Ромка надулся и демонстративно принялся изучать пятиэтажку. Зардевшиеся уши торчали как-то по-особенному обиженно.
— И чего вы все так армии боитесь? — подивился Василий. — Она ж из вас людей делает! Вот посмотри на меня… Ведь таким же, как ты, был обормотом! А отслужил — человеком стал…
— Ментом ты стал, а не человеком! — не подумав о последствиях, буркнул Ромка.
Последовала страшная предынфарктная пауза.
— Как ты сказал? — сдавленно переспросил Василий, и Ромку, внезапно оказавшегося на ногах, отнесло шагов на десять в сторону. — А ну повтори!