Соль под кожей. Том второй
Шрифт:
Шансов на то, что Наратов увидит эти сообщения прямо сейчас вообще нет — он вряд ли станет рисковать, лезть в интимную переписку под самым носом у жены. Подождав минуту, добавляю: «Кстати, а это, случайно, не Илона Новак? Она заказывала у меня фотосессию в прошлом году, такая… харАктерная девушка!!!»
Жена Сергея, как настоящая богатенькая папина дочка, регулярно покупает фотосессии у разных фотографов, чтобы знать это, достаточно просто полистать ее страницу в любой социальной сети. Сергей точно не может знать «в лицо» всех фотографов, с которыми она работала, просто потому, что ни один нормальный мужик не интересуется такими вещами. Даже самый заботливый и любящий, в крайнем случае, может просто быть в
Пока эта проблема поставлена на паузу. Сосредотачиваюсь на услышанном.
Но меня до сих пор трясет от одной мысли о том, что дом моей семьи может снова перейти в другие руки. Что мебель, которую моя мама так любовно реставрировала, пойдет с молотка, потому что Угорич влез в крупные финансовые неприятности.
Когда отца забрали в тюрьму, и мама еще пыталась что-то сделать — бегала по разным инстанциям, пыталась найти знакомых, которые не отвернутся от одного звука его имени и просто небезразличных людей, чтобы создать максимальную огласку, первым стервятником был именно Угорич. В тот момент они с отцом уже много лет были в ссоре и Константин давно не был вхож в наш дом. Но в тот день появился буквально с видом победителя, расхаживал везде, где ему вздумается, пользуясь тем, что мама была абсолютно подавлена и разбита произошедшим, и ей едва хватало си чтобы держаться и до последнего бороться за отца. А я просто… ничего не могла сделать, потому что цепенела при одном его виде и ничего не могла с этим поделать. Меня буквально сковывал какой-то животный страх. Тогда я еще понятия не имела, с чем это может быть связано, потому что где-то в памяти Константин был для меня просто старшим братом, который часто оставался у нас на ночь и даже на несколько дней, чтобы присматривать за мной, когда родители куда-то уезжали.
В тот день он расхаживал по дому, стирал пальцами несуществующую пыль на полированных деревянных перилах, изображая ревизора, и разглагольствовал о том, что скоро нас вышвырнут за порог, а этот дом и все его содержимое, по справедливости, перейдут к нему. Он планомерно, слово за словом, добивал маму, рассказывая, что теперь и нам предстоит почувствовать то, через что однажды прошли он и его мать. Из-за нас.
Я не могу знать этого наверняка, но, кажется, именно тогда мамин крепкий внутренний стержень дал трещину, после которой она уже так и не смогла оправиться, и с каждым днем ломалась все больше и больше.
Я стряхиваю попытку подсознания снова сунуть мне под нос огромную кучу дерьма на лопате, напоминаю себе, что как раз сейчас мне нужно быть максимально сконцентрированной на настоящем. Только так я смогу отомстить за всю причиненную боль.
Угорич влез в долги. Я по памяти прокручиваю обрывки их с Сергеем разговора, чтобы исключить разночтения. Он просил Наратова замолвить за него словечко, и еще аналогичные ситуации случались и раньше, и в одну их них Сергею крепко досталось от тестя за попытку выручить недалекого друга.
Если подытожить, то даже из короткого разговора я узнала достаточно много полезной информации. Во-первых, что за плечами Угорича весьма «пикантное» финансовое прошлое. Настолько «пикантное», что даже известный своими постоянными махинациями Новак не захотел впрягаться и пачкать руки. Во-вторых — Угорич явно отчаялся, потому что я раньше никогда не видела его таким взбудораженным и истерящим. До сегодняшнего дня я вообще считала его человеком-змеей, у которого напрочь отсутствует способность к эмпатии на уровне лимбической системы. Спектр эмоций, которые он сегодня выдал, были едва ли не первыми, что я вообще у него видела.
И в-третьих. То, от чего у меня приятно теплеют руки.
Угорич в безвыходном положении. Ему срочно
Я быстро нахожу в своей «волшебной папочке» те фотографии со Оксаной и ее любовником, прокручиваю в голове наспех придуманные варианты, как могу воспользоваться этим сокровищем.
То, что ближайшие выходные мы проведем все вместе, с каждой минутой кажется все более и более прекрасной идеей.
Глава девятая: Данте
Глава девятая: Данте
Прошлое
— Меня утомила эта вечная зима, — хнычет лежащая у меня под подмышкой девица, чье имя, я по старой доброй традиции, не помню.
Потому что теперь из принципа их не запоминаю. Вычеркиваю из памяти как мусор, которым не стоит забивать драгоценное серое вещество. Какая разница, как зовут кусок мяса на тарелке, если основное — и единственное — его предназначение — определенным образом меня насытить? И этому мясу, по большому счету, все равно на такие нюансы до тех пор, пока я оплачиваю его хотелки.
— Заай, ну зай! — Она дует симпатичные губки с самым минимум космологической коррекции и пихает меня локтем в бок. — Давай слетаем куда-то к солнышку. На пару дней. Ну заааай…
— Сейчас много работы, малыш. Я же говорил, что невыездной на ближайшие пару недель.
— Ты говорил это месяц назад, — продолжает капризничать она.
— Малыш, месяц назад я трахал другую бабу — абсолютно точно в этом уверен. Могу и фотки показать, и домашнее видео.
Она сначала пытается хихикать, потому что ее крохотный, как у рыбки, мозг, пока еще не развился до стадии многозадачности и сложных вычислительных процессов. Но секунд двадцать спустя она, видимо, начинает что-то подозревать. Морщит нос, посылает меня на хуй и порывается выбраться из-под одеяла. Я задерживаю ее за руку, тяну на себя, подавляя слабые и сто процентов наигранные потуги сопротивляться. Ей, как и всем моим предыдущим телкам, абсолютно все равно, кто был до нее и кто займет ее место, и трахаемся мы не потому, что без ума друг от друга. Просто на данном отрезке времени ее мечта о красивой гламурной жизни встретилась с моими «жирными» финансовыми возможностями. Ничего личного и, избави бог, глубокого. Все болтается на поверхности, как бензиновая радуга в луже — такое же бессмысленное и непродолжительное, но довольно симпатичное, если смотреть под правильным углом.
— Обязательно говорить это через пять минут после того, как я тебе ососала? — возмущается моя «присоска», хотя уже сама льнет к боку, потираясь носом об мою шею.
— Просто немного ясности, чтобы не чувствовать себя пиздаболом. — Я запускаю пальцы в ее белокурые длинные волосы, наслаждаясь их приятной мягкостью. Буквально как шелк. — Слушай, ты же можешь слетать куда-нибудь и без меня? С подружкой. На недельку. Под пальмы.
Отметка ее хорошего настроения ползет вверх буквально на глазах. Малышка заползает на меня сверху, изображая страстную наездницу, ничуть не стесняющуюся своей наготы. Но я все равно не даю ей выдернуть край одеяла, все еще разделяющий наши тела. У меня важное свидание, и если я снова проебу свою запись, Поляков точно от меня откажется.
— Зааай, но это же… дорого.
— Я все оплачу.
Волшебные слова. Жизнь стала намного проще с тех пор, как я стал сознательно выбирать женщин, все проблемы с которыми решаются этим заклинанием.
— И я сама могу выбрать отель? — Она снова страстно на мне ёрзает.
— Да.
— И взять… двух подружек?
— Ага.
— И присылать тебя много много… много обнаженных фото с пляжа?
«Да мне на хер не уперлись твои потуги изображать девушку с разворота Плейбоя», — мысленно лыблюсь я, но вслух говорю: