Соль под кожей. Том второй
Шрифт:
— И… Теперь…! — Красные ногти говорит так громко и выразительно, что снова становится гвоздем программы.
Наблюдаю за тем, как она, пытаясь быть театрально убедительной, достает из сумки ключ в форме машинки и трясет им над головой под всеобщий восторг.
— У меня теперь новенький красивый дорогой «немец»! — Она ликует и расцеловывает ключ как любимого младенца.
Я салютую бокалом, с удивлением чувствуя что-то вроде радости, сдобренную толикой зависти. Вот уже полгода как почти каждый визит в салон (когда мы пересекаемся, само собой),
У ее мужа наверняка не осталось выбора, куда и на что потратить заслуженную премию, иначе. С другой стороны — я мысленно пожимаю плечами — разве не в этом суть большинства отношений? Баш на баш, поддавки и прочие формы «взаимовыгодного обмена».
— Она выглядит очень счастливой, — еле слышно говорит Седой парик.
Мы сидим в соседних креслах для педикюра и ее слова вряд ли может услышать кто-то кроме меня.
— Ага.
— Любка тоже так же от счастья прыгала пять лет назад, когда вытрясла из моего Тарасова свою первую тачку.
Ее муж, владелец сети цветочных магазинов, идейным создателем которых была она сама, несколько лет назад развелся с ней ради того, чтобы жениться на гораздо более молодой выскочке — это то немногое, что я смогла узнать из скудных рассказов самой женщины. С ее же слов, они с мужем всегда жили довольно спокойно, потому что с самого начала сошлись на почве взаимной выгоды и поддержки. Что не помешало ей родить ему двоих сыновей, один из трагически погиб еще десять лет назад. И вот, как только они справились и пережила страшную трагедию, муж закрутил буйный роман.
— У него всегда были любовницы, — Седой парик как будто слышит мои мысли и хочет заполнить дыры в своей биографии. — Мне было все равно. Я всегда ему говорила, что он может спать с кем хочет, главное, чтобы не в нашей постели и делать это так, чтобы мне не приходилось краснеть перед подругами за его кобелиные выходки. И еще я всегда просила не забывать, что на первом месте — семья, а не очередная вертихвостка с сумасшедшими запросами. Когда он закрутил роман с Любкой, я не придала этому значения. Где я — а где какая-то там официанточка из забегаловки?
Седой парик запивает горечь шампанским, а я молча слушаю, потому что ее история, во всяком случае пока, мало чем отличается от множества похожих, в которых семья распадается сразу после того, как муж крепко становится на ноги в семейном бизнесе, который придумала и организовала его жена.
— Если бы я знала, как эта сука испортит мне жизнь… — Седой парик вздыхает, плохо маскируя раздражение. — Ее следовало раздавить как таракана еще до того, как Тарасов запихнул в нее член. Она беременна.
— Почему я не удивлена, — бормочу в ответ, и перед глазами встает ухмыляющаяся
— Знакомая ситуация? — поглядывает на меня Седой парик.
— Отец моей подруги, — не моргнув глазом, вру я. — Его новая жена — младше нее на год, и тоже ходит с икрой.
— Боже, икра! — Женщина запрокидывает голову и с каким-то нервным облегчением смеется. — Солнышко, ты просто сделала мой день!
Обычно я терпеть не могу фривольное обращение к себе и тем более «тыканье» независимо от возраста тыкающего. Но Седому парику заранее дала индульгенцию на подобные вольности. Она почему-то с самого начала мне понравилась.
— Предупреди свою подругу, чтобы держала ухо востро с этой гадиной. — Седой парик снова становится мрачной. — И особенно крепко держалась за папашину любовь, потому что ее новая мамочка костьми ляжет, но сделает все, чтобы в завещании оказалось имя ее головастика.
— Ну, она уже пытается.
Снова представляю Регину, но на этот раз с красной неоновой выпиской на лбу: «Я жадная сука».
— Любочка состряпала против моего Игоря обвинение в изнасиловании. — Сквозь зубы цедит женщина, и я напрягаюсь, потому что разговор перестает быть похож на простую болтовню, и приобретает оттенки хорошо знакомого мне вкуса. — Она не смогла их поссорить, хотя очень старалась. Не смогла выдавить моего сына из семейного бизнеса, хотя в этом она старалась еще больше. И вот, несколько дней назад к моему Игорю заявилась полиция с обвинением в изнасиловании от какой-то прошмандовки. Хороший адвокат развалил дело через пять минут, но в глазах Тарасова Игорь чуть ли не смешал его имя с дерьмом!
Она продолжает рассказывать, но я уже полностью переключилась на собственные мысли.
Черт, и почему я сама сразу об этом не подумала?!
Все же… настолько очевидно.
Беру телефон и не в силах держать в себе это внезапно всплывшее дерьмо, пишу Данте.
Лори: Это сука Регина!
Данте: Что ты имеешь ввиду?
Лори: Это она подставила Андрея!!! Расчищает дорогу для своего ублюдка!
Данте: Если это действительно так, самое время сделать ответный ход и избавиться от нее и ее ублюдка. Ее же руками. Золотой шанс, Лори.
Данте: У тебя есть доказательства?
Я прикусываю нижнюю губу, но делаю это так сильно, что кожа трескается и пачкает язык солено-металлическим вкусом крови.
Нет, никаких доказательств у меня нет, и это заставляет насторожиться. Я никогда не недооценивала Регину и ждала, что рано или поздно она обязательно захочет налить дерьма за один воротник нам с Андреем. Но мне и в голову не приходило ожидать от нее чего-то более существенного, чем обычная пакость. То, что она решилась сразу ударить в самое больное место, моет означать две вещи — либо на фоне беременности она слишком уверовала в собственную безнаказанность, либо во всей этой затее она просто послушный исполнитель, но точно не кукловод.