Соль под кожей. Том второй
Шрифт:
— Я не…
— Слушай, сюда, идиот, и тогда, может быть, я в который раз спасу твою задницу.
Слава богу, на этот раз ему хватает ума просто закрыть рот и слушать. А когда я заканчиваю инструктаж — он только неуверенно мычит.
— Повтори, что ты понял, — требую я. Нужно убедиться, что он способен хотя бы на элементарные вещи — просто запомнить по шагам все, что нужно говорить и о чем обязательно помалкивать.
Андрей повторяет. Без заминок.
— Валерия? — блеет в конце, так и не дождавшись похвалы за свои старания. — Что теперь будет с матерью?
Глупость человеческая просто безгранична, особенно, когда она помножена на отсутствие элементарного инстинкта самосохранения.
И мне, в глубине души, снова немного жаль Андрея. В том, каким он стали и кем он вырос, и даже, вероятно, в формировании у него этих странных наклонностей, заслуга его матери. Видимо, Мария Юлиановна с самого начала знала, что ее семейная жизнь не будет ни долгой, ни, тем более, счастливой, и нарочно растила сынка типичным подкаблучником, чтоы потом, в будущем, использовать для собственной выгоды.
Если бы я хоть на минуту сомневалась в том, что Андрей так же причастен к убийству моего отца — я бы просто вывела его из-под удара. Нашла способ сделать так, чтобы он по собственной воле переехал на другой конец мира, где его уже никто не смог бы достать. Но каждый раз, когда в моей голове появлялись мысли о сострадании, я заставляла себя вспомнить, что бокал с той «просто водой», дал мне именно он.
— Что будет с мамой?! — напоминает о реальности истеричный голос Андрея.
— Полагаю, твой отец разделается с ней одним из тех безжалостных образов, которыми он умеет это делать. Если будешь делать все, как я скажу — то, возможно, тебя не зацепит рикошетом. Но на твоем месте, я бы на всякий случай разместила резюме на бирже труда. Правда, не очень представляю, что ты можешь туда вписать, но можешь попробовать добавить «профессиональный бездельник и дармоед» в графу «О себе».
— Ты издеваешься что ли?!
— Просто надеюсь, что однажды до тебя дойдет — я принципиально не отвечаю на идиотские вопросы. Твоя конченная мамаша ни на секунду не подумала о том, что будет с тобой, когда Завольский узнает, откуда у нее такие конфиденциальные сведения. А ты, вместо того, чтобы спасать собственную шкуру, готов еще раз вылизать ей зад. Да я вообще не понимаю, ради чего стараюсь и рискую своей головой, если могу просто сидеть в сторонке. Знаешь, при любом раскладе для вас обоих, у меня хотя бы есть мозги и навыки, с которым меня примут везде, и на свой кусок хлеба с маслом и икрой я всегда заработаю. Так что я тут подумала и решила, что…
— Нет! — вопит Андрей и мне даже слышится треск стекла на заднем фоне. — Нет, Лера, умоляю Пожалуйста!! Я сделаю все как ты скажешь! Я скажу отцу, как ты научила!
Он сбивчиво, но без ошибок повторяет все, что я вложила ему в голову.
Ну хотя бы что-то. Осталось верить, что в случае чего — он выдержит папашин прессинг.
— Вот и хорошо. Отец хочет с тобой поговорить.
— Что? Нет! Нет, я не хочу! Зачем! Лера, я же сказал, что сделаю все, как ты научила!
— Это была его личная просьба. И если ты будешь умницей — очень скоро ситуация может измениться в твою ползу. Кроме того, сделка с Авдеевым почти готова, никаких форс-мажоров быть не должно, а значит, у Завольского появится повод тобой гордиться.
— Я не знаю, о чем с ним говорить!
— Для начала вспомнить, что не обязательно орать каждый раз, как ты открываешь рот.
— Прости. Прости-прости, пожалуйста. Я просто… ничего не понимаю… Мне точно нужно ему звонить?
— Да. Сделай себе кофе, выпей таблетку валерьянки и перезвони отцу через полчаса. Все.
Я заканчиваю разговор, разворачиваюсь
Максимум до конца дня Завольский будет знать, что анонимом, который прислал ему «фэйковые» фоточки Андрея, была его собственная любимая жена и сделала она не затем, чтобы открыть ему глаза, а чтобы поссорить отца с сыном и убедить Завольского вписать в завещание ее будущего ребенка, опекуншей которого Регина, конечно, собирается быть до гробовой доски. Но кроме этого, Завольский так же узнает, что Регина раскопала его личные документы и слила их бывшей жене. И сделала это после того, как поняла, что первоначальный план провалился и поссорить отца с сыном уже не получится. Старый боров так скор на расправу, что сначала избавится от обеих крыс, и только потом начнет разбираться и раскручивать. И не факт, что вообще начнет. Потом окажется, что его любимый сынок благополучно просрал сделку с Авдеевым, и вот тогда мне останется только нанести последний удар и сделать так, чтобы моя «совершенно безопасная схема» попалась на глаза соответствующим органам.
Я разглядываю свое отражение в зеркале и слышу голос отца в голове, когда он говорил, что обязательно будет мной гордиться, кем бы я не стала. Но даже в эту минуту маленькой приятной меланхолии, я чувствую только горечь на языке. Гордился бы он мной вот такой?
Хорошо, что в эту минуту у меня снова пищит телефон, но на этот раз там сообщение от Данте. Он так давно не писал мне, что я начала отвыкать от постоянной потребности регулярно проверять телефон, в надежде получить от него весточку.
Данте: Как продвигается план «Укокошь Наратова»?
Я закатываю глаза. Иногда мне хочется, чтобы он просто спросил, как у меня дела. Или прислал кучу фоточек, на которые я совершенно справедливо буду злиться, потому что изойду на желчь, завидуя его безупречному загару и цветущему виду. Или мы бы снова поговорили о всякой фигне — музыке, фильмах, обсудили, с какими придурками мы вынуждены жить на одной планете. Что угодно, лишь бы у меня хоть где-нибудь была отдушина в виде просто человеческого общения, где я просто могу быть сама собой.
Но, кажется, теперь это слишком большая роскошь для меня.
За право получить новую жизнь, пришлось заплатить самоидентификацией.
Лори: Я пока в процессе. Не понимаю, чего он от меня хочет.
Это правда. После выходных за городом, где Наратов откровенно меня клеил, он несколько раз писал мне соцсеть, мы обменялись ничего незначащими фразами, а потом я просто замолчала, потому что непонятное, скребущее нутро чутье продолжало настойчиво твердить: «Тут что-то не то».
Данте: Какие проблемы?
Лори: Мне кажется, он просто притворяется, что не узнал меня.
Данте: Из них троих двое вообще не отдуплились, почему Наратов должен быть исключением?
Я вздыхаю и усилием воли закрываю переписку, потому что Данте прекрасно знает ответ на этот вопрос. Мы оба были уверены, что именно с Сергеем могут быть проблемы, потому что в отличие от остальных, именно он был максимально близко. Андрей просто вертелся на орбите нашего общения, и, как я теперь понимаю, он в принципе не способен ни на ком долго концентрировать свое внимание, потому что двадцать четыре на семь сфокусирован только на собственной персоне. Угорич знал меня еще совсем маленькой, а потом… Те пару раз, когда он заваливался к нам в дом, я просто убегала, чтобы даже не дышать с ним одним воздухом. Тогда даже не представляла, почему это происходит, почему некогда любимый старший брат, на которого я всегда и во всем равнялась, вдруг превратился в объект опасности и панического страха.