Солдат, который вернулся
Шрифт:
Роман побрызгал на лицо туалетной водой, надел рубашку и спросил:
— Ты пришел каяться или похмеляться?
— Чего теперь каяться? Уходя, попросил прощения. Ленка промолчала, прикинулась, что спит. Похмеляться не буду. Отхожу. Я вот, Рома, думаю, может, мне к врачам-наркологам обратиться? Рядом со складами, где работаю, есть такие. Там даже свое настоящее имя называть не надо.
— Ты сам считаешь себя алкоголиком?
— Да ладно, какой я алкоголик? Ведь могу же не пить на
— Если так, то никакой врач, Коля, тебе не поможет.
— В смысле?..
— В прямом. От любой зависимости человек избавляется сам, врач только помогает в этом. Если же ты считаешь, что не болен алкоголизмом, значит, и пить не бросишь. А надо бы. Вот когда сам поймешь, что болен, признаешься себе в этом, примешь решение завязать, вот тогда можно и к наркологам обратиться. А пока рано.
— Я завяжу, Рома.
— Буду только рад.
— А ты меня вчера сильно побил. Голова болит, живот.
— Пройдет.
— Ты не в обиде на меня?
— Нет.
— Так я пойду, дровами займусь.
— Какой из тебя сейчас работник? Отлежись лучше.
— Нет, дома хуже, я на воздухе.
— Как хочешь. Я поговорю с Екатериной и подойду.
— Не дал я вам покоя.
— Все, Коля, проехали. Ты в отношениях с женой определяйся. Дальше так, как вы, жить нельзя. Соседи соседями, семья семьей. В себе и в семье разберись.
Гусев вновь тяжело вздохнул:
— Знать бы еще как?!
— Сердце подскажет. Ладно, если хочешь работать, то флаг тебе в руки. Я к Екатерине. Сюда подойду минут через десять.
— Инструмент в сарае?
— Там, куда положили.
— Понятно.
Гусев пошел во двор, Николаев — к дому соседей.
На крыльце он встретил Петровича:
— Привет! Далеко собрался?
— Так с дровами твоими заканчивать.
— Колька уже там, у меня.
— Очухался?
— Не совсем, но держится.
— Надо у Маринки бутылку самогона выпросить.
— Не надо никакого самогона. Все, хорош бухать!
— Чего так?
— Того! Не в радость оно идет, слезами оборачивается.
— Так это всегда так. Поначалу тихо, потом весело, а в конце драка. Нормально.
— Не нормально. Екатерина проснулась?
— Она и не спала. Хочешь знать почему?
— Я знаю. Считаешь, поманил бабу, воспользовался ее состоянием и бросил?
— Нет, Рома. Она сама к тебе пошла и напросилась. Вот и расхлебывает то, что круто заварила.
— Я могу ее увидеть?
— Да, заходи в горницу. Она там матери помогает.
— Мне бы с ней здесь поговорить.
— Здесь? Ладно, позову.
Петрович зашел в дом, вскоре появился, буркнул, что дочка сейчас подойдет, и направился к дому Николаева.
Тут же появилась и Екатерина:
— Здравствуй,
Николаев улыбнулся:
— Доброе утро.
— А вот это для кого как. Что хотел?
— Я насчет твоей работы.
— Что насчет нее?
— Ты в курсе, что я завтра еду в Москву? Мне нужны твои документы: копия паспорта, трудовая книжка, диплом или что там дают после училища. Если есть, то характеристики.
— Характеристик нет, копию паспорта и трудовой книжки сделать негде, только в районе.
— Тогда, если доверяешь, давай оригиналы. Не волнуйся, все верну в целости и сохранности.
— А мне нечего волноваться. — Екатерина принесла пакет. — Здесь все, что у меня есть. Ты особо не усердствуй с работой. Получится — хорошо, нет — в соседний район уеду к двоюродной сестре. У нее там прачечная. Найдет место и комнату тоже.
— Обижаешься?
— Ну что ты, Рома! Как я могу обижаться на тебя? Но все, мне надо матери помогать. По хозяйству дел полно.
— Ты Елену проведай.
— Я знаю, что мне делать.
Екатерина вернулась в дом и хлопнула дверью. Роман пришел к себе.
До вечера мужики закончили работу с дровами. Разошлись они тихо, без обмывки.
В семь утра Николаев вывел «Ниссан» со двора и, объезжая канавы и лужи, повел машину к загородному шоссе. Отъезжая, он посмотрел на окна спальни Екатерины, но увидел лишь плотно закрытые шторы. В 9.40 Роман подъехал к контрольно-пропускному пункту секретной базы, где дислоцировался особый отряд «Z». Дневальный посмотрел его документы, сверил марку и номера автомобиля с тем, что было указано в списке, и открыл ворота.
Николаев проехал к главному корпусу. Встречать боевого товарища вышли все бойцы отряда. Седов дождался, пока его подчиненные поговорят, затем пригласил Николаева в кабинет.
— Присаживайся, Рома! Значит, бурно началась гражданская жизнь?
— Да уж, впечатлений, полученных за два дня, хватит на месяцы вперед. Там, на гражданке, все по-другому, командир. Сложно, запутано. Законы вроде одни для всех, а каждый живет сам по себе. Такого, что было раньше, нет.
— Что ты имеешь в виду?
— Я помню село, когда по вечерам народ после работы гулял, на пруду всегда было полно ребятни. Гармони, гитары играли. Жило село, а сейчас словно кто-то в черный цвет все перекрасил. Мужики пьют по-страшному, работы нет, за деньгами подаются в столицу.
Седов прервал товарища:
— Кстати, насчет работы. Ты привез документы своей женщины?
— Да не моя она женщина.
— Ой ли?
— Пока не моя, а там видно будет.
— Давай документы.
— Что за работу ей подобрали?