Солдат не спрашивай
Шрифт:
Все это, как и остальные обстоятельства, которые привели Дэйва и меня в это место и в это время, позволяли сделать парочку любопытных выводов.
Первый состоял в том, что все мы — как квакеры, так и кассидане, да и вся эта война, включая каждого, принимавшего в ней то или иное участие, вроде Дэйва и меня, — были игрушкой сил, находящихся далеко-далеко от поля боя. Разумеется, было не так уж и трудно догадаться, кто именно манипулирует нами. Старейшего Брайта, без сомнения, беспокоило, смогут ли квакеры успешно выполнить задачу и тем самым привлечь
Но этот ход наверняка был заранее просчитан его противником — Падмой.
Потому что если Падма благодаря своим вычислениям узнал, что я появлюсь на приеме в честь Донала Грэйма на Фрайлянде, то с помощью той же онтогенетики он вполне мог определить, что Брайт попытается предпринять какой-то решительный тактический ход. Доказательством тому было появление в самый ответственный момент одного из лучших тактиков — Кенси Грэйма. Будь все это не так, его прибытие сюда просто не имело бы смысла.
Но все-таки почему Падма вступил в противоборство с Брайтом? Насколько мне было известно, экзоты не были заинтересованы в войне на Новой Земле — правда, войне, имевшей достаточно важное значение для планеты, но не для остальных пятнадцати миров.
Ответ мог лежать где-то в области контрактных отношений. Экзотские миры, как и Земля, Марс, Фрайлянд, Дорсай, Сент-Мари, а также Коби, не заключали контракты без предварительного согласия своих специалистов. Эти планеты считались «свободными» мирами. Так называемые «жесткие» миры — Сета, Квакерские миры, Венера, Ньютон и остальные — торговали своими людьми безо всякой оглядки на их права или пожелания.
Таким образом, Экзотские миры, принадлежавшие к «свободным», заведомо находились в оппозиции к Квакерским «жестким» мирам. Но одно это не являлось достаточной причиной для противодействия друг другу на какой-то третьей планете. Должен был существовать еще какой-то конфликт, о котором я ничего не знал. Иначе зачем было Падме принимать участие в этой войне?
Второй вывод, который я сделал, касался нашей ситуации с обороной этого холма, которая решительно изменится, как только квакеры подтянут подкрепления. Вряд ли его может защитить пара дюжин людей.
И если уж это смог понять я, гражданское лицо, естественно, это было очевидно для атакующих, не говоря уже о самом командире патруля. Очевидно, он удерживал этот холм по приказу из штаба. Именно этим вполне объяснялось бы его недружелюбное отношение к нам. Наверняка у него были свои заботы — включая и какого-то вышестоящего офицера там, в штабе, который настоятельно просил его и патруль удержать свою позицию. Я даже проникся к нему определенной симпатией. Каким бы ни был полученный им приказ — разумным, паникерским или глупым, — но этот солдат готов был исполнить свой долг до конца.
Да, мог бы получиться отличный репортаж о безнадежной попытке удержать этот холм без какой-либо поддержки с флангов и перед лицом целой армии
Дэйв толкнул меня в бок.
— Посмотри там… вон там… — выдохнул он мне в ухо. Я выглянул.
Среди солдат-квакеров, остававшихся под защитой деревьев на дне лощины, началось какое-то движение. Они, очевидно, перегруппировывались для начала наступления на холм. Но в течение ближайших нескольких минут еще наверняка ничего не произойдет, и я уже хотел сказать об этом Дэйву, но он снова толкнул меня.
— Не здесь! — прошептал он тихим, но озабоченным голосом. — Вон там. Дальше, у горизонта.
Я посмотрел, куда он указывал, и понял, что привлекло его внимание. Где-то там, среди деревьев, сливавшихся с небом, сейчас словно выцветшим от дневной жары, мелькали подобные огненной мошкаре сполохи. Какие-то желтые проблески среди зелени, то и дело появлявшиеся восходящие струйки чего-то белого и темного, которые тут же развеивал ветер.
— Бронетехника! — воскликнул я.
— Они двигаются сюда, — произнес Дэйв, зачарованно уставившись на проблески, едва заметные на таком расстоянии. В действительности это были смертоносные лучи света с температурой в сорок тысяч градусов. Они могли повалить деревья вокруг нас с той же легкостью, с какой бритва справилась бы с пучком спаржи на грядке.
Они приближались, не встречая никакого сопротивления, потому что просто не существовало такой пехоты, которая могла бы сдержать их продвижение с помощью пластиковых мин или акустических орудий. Противотанковые ракеты, классическое средство обороны против бронетехники, уже пятьдесят лет как вышли из употребления ввиду развития противоракетного оружия, где скорости достигали половины световой, что делало невозможным его использование на поверхности планет.
Оборона холма превращалась в дешевый фарс. Если пехота квакеров и не прокатится валом над нами, то раньше сюда подойдет бронетехника, и мы просто будем поджарены в наших окопах. Еле слышный ропот прокатился по окопам.
— Тихо! — резко бросил из своего укрытия взводный. — Стоять до последнего! Если вы не…
Но у него не оказалось времени, чтобы закончить, потому что в это мгновение началась первая серьезная атака пехоты на наши позиции.
Игла из вражеской винтовки попала в грудь взводного почти у самой шеи, и он упал, захлебываясь кровью.
Но остальные солдаты даже не заметили этого, потому что наступающие квакеры были уже прямо перед ними, на полпути вверх по склону. Кассидане отстреливались. И то ли на них сказывалась безнадежность положения, то ли необычайно большой опыт ведения боевых действий, но я не заметил ни одного человека, парализованного страхом боя.