Солдат не спрашивай
Шрифт:
Когда я закончил, он некоторое время сидел молча. Я видел лишь темный силуэт на фоне фонарей, освещавших стоянку и командный центр, и ощущал на лице дуновение легкого ночного ветерка.
— Если ваш помощник не журналист, мистер Олин, — наконец тихо произнес он, — то вряд ли мы сможем разрешить его пребывание и тем более перемещение в расположении наших войск.
— Он является журналистом, по крайней мере на период этой кампании, — ответил я. — Я отвечаю за него, как и Гильдия отвечает за меня и за любого другого журналиста. Наша объективность гарантирована межзвездным соглашением. И это соглашение распространяется также и на моего помощника.
Он медленно покачал головой в темноте:
— А если он окажется шпионом? Ведь
Я повернул голову, чтобы пристальнее всмотреться в его почти неразличимые во тьме черты. Я специально подвел его к этому моменту нашей беседы.
— Нет, мистер Блэк, это невозможно, — произнес я. — Потому что он не был мне навязан. Мне пришлось затратить немало усилий, чтобы найти его. Он мой зять. Он тот парень, за которого Эйлин вышла замуж. И я хочу убрать его с передовых позиций, где, скорее всего, он будет убит.
Я помолчал мгновение, чтобы мои слова дошли до него.
— Я пытаюсь спасти его жизнь ради Эйлин и прошу вас помочь мне сделать это.
Он не пошевелился и ничего мне не ответил. В темноте мне не было видно, изменилось ли выражение его лица. Но, учитывая его поистине спартанское воспитание, не думаю, что я бы что-либо заметил, даже если бы было светло, хотя я только что нанес ему тяжелый двойной удар.
Именно так я управлял мужчинами и женщинами. Вера, любовь, ненависть, страх, вина, надежда или отчаяние — вот то, что я безошибочно использовал для достижения своих целей, ибо таким аргументам человеческая психика противостоять не способна.
В случае же с Джэймтоном Блэком я связал свою просьбу с чувством, которое он когда-то питал к Эйлин. И это чувство в любом гордом человеке (а гордость изначально свойственна людям его религии) требовало от него быть выше сожалений по поводу давно пережитого и, насколько он понимал, честного поражения.
Отказать в пропуске Дэйву теперь, когда я все рассказал, было равносильно тому, чтобы послать Дэйва на верную гибель, и кто бы мог доказать, что это сделано не намеренно, после того как я затронул его гордость и боль по утраченной любви?
Наконец он произнес:
— Дайте мне документы, мистер Олин. Я посмотрю, что можно сделать.
Я передал ему бумаги Дэйва, и он вылез из аэрокара.
Через пару минут он вернулся. Наклонившись к открытой двери, он вернул мне документы.
— Вы не сообщили мне, — произнес он тихим голосом, — что уже запрашивали разрешение на пропуск и получили отказ.
Я замер, уставившись на него снизу вверх; рука моя застыла в воздухе, сжимая документы.
— Кто? Этот капрал там, внутри? — спросил я, — Да он ведь не офицер. А вы не только офицер, но еще и адъютант.
— Тем не менее вам отказали. Я не могу изменить уже принятое решение. Мне очень жаль. Пропуск для вашего зятя получить невозможно.
И только тогда я понял, что подписи на документах нет. Я уставился на них, словно усилием воли мог заставить подпись появиться там, где ей полагалось быть. А затем во мне вскипела такая ярость, что я почти потерял над собой контроль. Я оторвал взгляд от документов и пристально посмотрел через открытую дверь на Джэймтона Блэка.
— Вот, значит, как вы пытаетесь выкрутиться из этого положения! — воскликнул я. — Вот, значит, какое вы нашли оправдание за то, что посылаете мужа Эйлин на смерть! И не думайте, что я вас не вижу насквозь, Блэк, — я вижу!
Он стоял спиной к свету, и лицо его было скрыто темнотой, поэтому я так и не смог разглядеть, изменилось ли выражение его лица. Но он издал что-то похожее на легкий вздох. Затем ответил тем же ровным, тихим голосом:
— Вы видите всего лишь человека, мистер Олин, а не сосуд Божий. А теперь я должен вернуться к своим обязанностям. Всего хорошего.
С этими словами он захлопнул дверь аэрокара, повернулся и пошел прочь. Я сидел неподвижно, глядя ему вслед, и все в мне кипело от той фразы, которую
В момент, когда я миновал ворота, было три часа ночи, шла смена часовых на посту. Они сгрудились в темную группу и начали какой-то ритуал.
Часовые запели — скорее всего, это был один из их гимнов. Я не вслушивался в слова, но первые три застряли у меня в ушах против моей воли. «Солдат, не спрашивай…» Я позже узнал, что это был их боевой гимн, исполнявшийся либо по большим праздникам, либо накануне боя.
«Солдат, не спрашивай…» Эти слова продолжали звучать у меня в ушах, как мне показалось, насмешкой, поскольку я уезжал с так и не подписанным пропуском Дэйва в кармане. И опять во мне поднялась ярость. И еще раз я поклялся, что Дэйву не понадобится никакой пропуск. Я не отпущу его от себя ни на одну секунду. И тем самым обеспечу ему полную безопасность.
Глава 9
В шесть тридцать утра я наконец добрался до вестибюля моего отеля в Доресе. Нервы мои были напряжены, а в рот и глаза словно насыпали песку, потому что я не спал уже целые сутки. Предстоящий день обещал быть весьма напряженным, так что на отдых, скорее всего, рассчитывать не приходилось. Но двое-трое суток без сна для журналиста — дело вполне привычное. Ведь приходится следить за развитием ситуации, которая может измениться в любую минуту. Поспать, конечно, не мешало бы, но в отеле меня ожидало то, что мгновенно отбило у меня всякое желание спать.
Это было письмо от Эйлин. Я тут же распечатал его и начал читать.
«Дорогой мой Там!
Только что получила твое письмо, где ты сообщаешь о своих планах относительно Дэйва. Я так счастлива!
Чем я могу тебя отблагодарить? Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что так долго не давала знать о себе и не интересовалась твоей жизнью? Похоже, я была не боль-но-то хорошей сестрой. Но это просто потому, что еще с тех пор, когда я была маленькой девочкой, я всегда чувствовала, что ты стыдишься и едва терпишь меня.
А еще мне казалось, что ты гордишься тем, что смог удержать меня от брака с Джэми.
Как же я ошибалась! То, что ты сейчас делаешь для Дэйва, ясно доказывает это. Ты всегда был самым близким для меня человеком и единственным, кто остался у меня и кого я могла любить после смерти мамы и папы. Я действительно любила тебя, Там, хотя считала, что тебе это нужно не больше, чем дяде Матиасу.
Так или иначе, с тех пор как я встретила Дэйва и он женился на мне, все изменилось. Когда-нибудь ты обязательно должен приехать на Кассиду, в Албан, и посмотреть, как мы живем. Это первый мой собственный дом, и я думаю, ты даже удивишься, насколько уютно мы его обставили. Дэйв все тебе об этом расскажет, если ты его расспросишь. Он замечательный. Кстати, тебе не кажется, что он даже слишком хорош для меня? Ведь он такой добрый и преданный. А знаешь, он очень хотел сообщить тебе о нашей свадьбе. А я не захотела этого. Только теперь я понимаю, насколько он был прав. Он всегда прав, в то время как я очень часто ошибаюсь — впрочем, ты знаешь это лучше меня, Там.
Но благодарю тебя, еще раз благодарю тебя за то, что ты делаешь для Дэйва. Пусть моя любовь хранит вас обоих. Передай Дэйву, что я ему тоже написала. Только, наверное, он получит письмо несколько позже.
С любовью,