Солдат не спрашивай
Шрифт:
— В таком случае окажите мне любезность, передайте Мондару, посланнику экзотов, что я хотел бы поговорить с ним.
Врач кивнул и вышел.
В дверях показалась медсестра.
— Подполковник, к вам приехал генерал Трейнор, — сообщила она. — Вы можете принять его?
— Конечно, — ответил Клетус.
Он нажал кнопку, приводящую кровать в сидячее положение. Генерал Трейнор вошел в комнату, остановился рядом с кроватью и посмотрел на Клетуса. Лицо генерала было похоже на каменную маску.
— Садитесь, сэр, — предложил Клетус.
—
Он направился к двери, чтобы закрыть ее. Затем снова подошел к Клетусу.
— Я должен вам сказать две вещи, — начал он, — Когда я наконец выломал дверь шкафа с оружием и достал пистолет, чтобы выстрелами сбить с двери петли, был уже воскресный полдень. Я незаметно выбрался из города и, прежде чем поднимать шум, позвонил полковнику Дюплейну. Думаю, вы обрадуетесь, узнав, что никакого шума не будет. Официально я попал в небольшую аварию в пятницу днем недалеко от Бахаллы. Моя машина потеряла управление и врезалась в дерево. От удара я потерял сознание и не мог вылезти из нее. Я выбрался наружу только в воскресенье. И еще: все то, чем вы занимались у Двух Рек, чтобы задержать ньюлэндские войска, делалось по моему приказу — такова официальная версия.
— Спасибо, сэр, — ответил Клетус.
— Не подлизывайтесь! — беззлобно проворчал Трейнор. — Вы знали, что я достаточно умен и не устрою скандала из-за того, что вы убрали меня с дороги, пока не выясню, чем все кончилось. Так что не будем играть в прятки. Вы заперли меня, и никто об этом никогда не узнает. Но вы взяли в плен две трети ньюлэндских вооруженных сил. И я тот, кто поедет в Женеву принимать поздравления. Вот так обстоят дела. Это первое из того, что я хотел вам сказать.
Клетус кивнул.
— Второе, — продолжал генерал. — То, что вы проделали у Двух Рек, вполне можно назвать образцом военного искусства. Я не могу не восхищаться им. Но никто не заставит меня восхищаться вами. Мне не нравится ваша манера работать. Грэйем, вы мне не нужны, и альянсу вы тоже не нужны. Поэтому я предлагаю вам уйти в отставку. Ваше заявление должно лежать на моем столе не позже чем через сорок восемь часов. Возвращайтесь домой и пишите ваши книги. Для этого совсем не обязательно быть военным.
Клетус спокойно посмотрел на него.
— Я уже подал прошение об отставке, — проинформировал он генерала. — Я также отказываюсь от гражданства Земли и уже обратился с просьбой предоставить мне дорсайское гражданство. Она удовлетворена.
Брови Трейнора взлетели вверх. Впервые на его суровом умном лице появилось почти глупое выражение.
— Вы покидаете альянс? — уточнил он, — Навсегда?
— Я эмигрирую, только и всего, — Клетус слабо улыбнулся. — Не волнуйтесь, генерал. Я не более вашего заинтересован в том, чтобы ваше заточение в моем офисе стало достоянием гласности. Мы предположим, что к нам пробрался ньюлэндский шпион, понял, что он в ловушке, и сумел выбраться из нее.
Их глаза встретились. Трейнор покачал головой:
—
Он повернулся и вышел из палаты. Клетус лежал, глядя в потолок, пока не заснул.
Мондар пришел лишь на следующий день, часов в двенадцать. Он извинился за то, что не приехал раньше.
— Записку с вашей просьбой прислали мне обычной почтой, — объяснил он, садясь на стул у кровати Клетуса. — Очевидно, ваш милый доктор не понял срочности дела.
— Это не в его компетенции.
— Думаю, он решил, что я все равно стану уверять вас в невозможности помочь вам, — медленно проговорил Мондар. — Боюсь, что, вероятно, он прав. Я позвонил в госпиталь после того, как получил послание, и поговорил кое с кем из тех, кого знаю. Мне сказали, что ваша проблема почти наверняка заключается в психологическом отторжении любого трансплантируемого вам органа.
— Именно так, — подтвердил Клетус.
— И вы полагаете, я или какой-нибудь экзот, поработав с вами, сможет сделать так, что пересадка здоровых тканей станет вполне реальной?
— А это невозможно? — Клетус пристально посмотрел на своего собеседника.
Мондар опустил голову и погладил голубую ткань на коленях. Затем снова взглянул на Клетуса.
— В принципе возможно, — ответил он. — Если бы это случилось с кем-нибудь вроде меня, то есть с тем, кто занимался психическим самоконтролем с детских лет. Я могу не обращать внимания на боль, могу сознательно приказать своему сердцу остановиться. Я также в состоянии подавить свои иммунные реакции — если бы пришлось бороться с чем-то вроде психологического отторжения, как в вашем случае… Клетус, у вас необычайно богатый природный дар, но отсутствует многолетняя специальная подготовка, которая есть у меня. Даже с моей помощью вам не удастся взять под контроль механизм отторжения, действующий в вашем организме.
— Вы не единственный, кто может не обращать внимания на боль, — заявил Клетус, — Знаете, я тоже умею это делать.
— Правда? — В голосе Мондара появился интерес, — Конечно, как я не догадался! И после первого случая у ущелья Эттера, и в этот раз у Двух Рек, когда вы снова травмировали колено, но потом еще много ходили, хотя обычный человек не выдержал бы ничего подобного.
Он немного прищурился, задумавшись.
— Скажите мне, вы умеете совсем избавляться от боли? Пли вы просто не обращаете на нее внимания, то есть осознаете, что боль не исчезла, но не позволяете этому ощущению овладеть вами?
— Я не обращаю на нее внимания, — пояснил Клетус, — Я постепенно расслабляюсь и делаю это до тех пор, пока мне не начинает казаться, будто я качаюсь на волнах. Остается лишь чувство, немного похожее на сдавливание. Оно то усиливается, то ослабевает, а иногда совсем проходит, но в любом случае оно мне не мешает.
Мондар понимающе кивнул.
— Очень хорошо. Даже удивительно хорошо для неподготовленного человека, — прокомментировал он, — А свои сны вы можете контролировать?