Солдат не спрашивай
Шрифт:
— Дорсайского виски, — ответил Донал.
Монтор нажал кнопку. Секунду спустя на стойке появился небольшой, полный до краев бокал. Донал взял его и осторожно отхлебнул. Он уже знал, как действует на него алкоголь, и решил, что никогда больше не позволит себе напиться. Подняв глаза от бокала, он обнаружил, что ньютонец пристально смотрит на него необычно ясным и проницательным взглядом.
— Вы моложе меня, — произнес Арделл, — Даже если по мне это и не заметно. Как вы думаете, сколько мне лет?
Донал с любопытством
— Лет двадцать пять, — пожал плечами Донал.
— Тридцать три, — уточнил Арделл. — До двадцати девяти я был мальчишкой, студентом. Вам кажется, я слишком много пью?
— Думаю, это очевидно, — кивнул Донал.
— Совершенно с вами согласен. — Арделл внезапно рассмеялся. — Совершенно согласен. В этом нет никакого сомнения — один из немногих фактов в этой богом забытой Вселенной, в котором можно не сомневаться. Но я намеревался поговорить с вами о другом.
— О чем же? — Донал снова отхлебнул виски.
— О смелости, — Арделл глядел на него пронизывающим взглядом, — Вы смелый человек?
— Это необходимое качество для солдата, — ответил Донал, — Почему вы спрашиваете?
— И у вас нет никаких сомнений? Никаких? — Арделл повертел в руке высокий бокал с золотистым напитком и сделал глоток, — Никаких тайных страхов, что, когда наступит момент, ваши ноги ослабеют, сердце заколотится, и вы повернетесь и побежите?
— Конечно, я не повернусь и не побегу, — произнес Донал, — Я ведь дорсаец. Что касается моих ощущений — могу лишь сказать, что никогда не чувствовал себя так, как вы описываете. И даже если так…
Тут прозвучал мелодичный сигнал, прервав их беседу.
— Фазовый сдвиг через один час двадцать минут, — объявил голос. — Фазовый сдвиг через один час двадцать минут. Пассажирам во избежание неудобств рекомендуется принять снотворное и провести данное время в состоянии сна.
— Вы уже приняли таблетку? — поинтересовался Арделл.
— Еще нет, — ответил Донал.
— Но примете?
— Конечно, — Донал с интересом взглянул на него, — Почему бы и нет?
— А не является ли попытка избежать подобным образом неприятных ощущений при фазовом сдвиге проявлением трусости?
— Это глупо, — сказал Донал, — Точно так же можно назвать трусостью привычку носить одежду, чтобы было тепло и удобно, или есть, чтобы не умереть с голоду. Первое — вопрос удобства; второе… — он на мгновение задумался, — вопрос долга.
— Смелость в том, чтобы исполнять свой долг?
— …вопреки тому, что хочется тебе лично. Да, — кивнул Донал.
— Да, — задумчиво повторил Арделл. — Да.— Он поставил пустой бокал на стойку и нажал кнопку. — Я полагал, что вы и в самом деле смелый человек, — тем же тоном произнес он, наблюдая
— Я дорсаец, — пожал плечами Донал.
— Только не надо выспренних фраз о тщательном отборе! — резко бросил Арделл, беря наполнившийся бокал. Когда он снова повернулся, Донал увидел выражение муки на его лице. — Этого мало. Если бы смелость была лишь в ваших генах… — Внезапно он замолчал и наклонился к Доналу. — Послушайте меня, — почти прошептал он, — Я трус.
— Вы уверены? — спокойно спросил Донал, — Откуда вы знаете?
— Мне до смерти страшно, — прошептал Арделл, — Я боюсь самой Вселенной. Что вы знаете о математическом аспекте социальной динамики?
— Там какая-то специальная математическая теория, — сказал Донал. — К сожалению, я получил несколько иное образование.
— Нет, нет! — почти раздраженно проговорил Арделл, — Я говорю о статистике социального анализа и экстраполяции процессов роста населения и общественного развития, — Он еще больше понизил голос, — Они коррелированы в соответствии с законами статистики случайных процессов!
— Прошу прощения, — пожал плечами Донал, — Это ничего мне не говорит.
Арделл внезапно схватил Донала за руку; его пальцы оказались удивительно сильными.
— Вы что, не понимаете? — прошептал он. — Существует вероятность любого исхода — включая исчезновение. Он должен наступить, поскольку существует его вероятность. По мере того как наша социальная статистика начинает оперировать все большими цифрами, мы также должны признавать подобную возможность. В конце концов это произойдет. Мы уничтожим сами себя. Другой альтернативы нет. А все потому, что Вселенная слишком велика для нас, и население миров разрастается слишком интенсивно и чересчур быстро. Мы достигнем критической массы, а затем… — он щелкнул пальцами, — конец!
— Ну, это проблема будущего, — произнес Донал. Потом более мягко добавил: — Почему это, собственно, вас так беспокоит?
— Разве вы не понимаете? — удивился Арделл, — Если все к тому идет, то какой вообще смысл жить? Чем мы можем оправдать наше существование? Я не имею в виду то, что мы построили, — все это достаточно быстро разрушается. Или знания — ничего нового. На самом деле должно быть нечто, чего не было во Вселенной прежде. Нечто вроде любви, доброты — и смелости.
— Если вы так считаете, — Донал осторожно высвободил руку, — почему вы так много пьете?
— Потому что я действительно трус, — усмехнулся Арделл. — Я постоянно ощущаю эту громаду, имя которой Вселенная. Выпивка помогает мне приглушить это ощущение — жуткое осознание того, что она может сделать с нами. Вот почему я пью. Мне нужна бутылка для смелости, для такой мелочи, как фазовый сдвиг без снотворного.
— Зачем? — Донал с трудом подавил улыбку. — Какой в этом смысл?