Солдат… не спрашивай!
Шрифт:
Поднимаются нижние чины потихоньку, ругаются и временами матом, как без этого… В российской императорской армии упражнение "45 секунд – подъем" не отрабатывают, нет такой насущной необходимости. Нижнему чину не надо вскакивать с койки, наспех натягивать обмундирование, хватать оружие и бежать там куда-то, бомбардировщики и стратегические ракеты ему не угрожают. Наш современник и сам был в первый же день в казарме был сильно шокирован тем фактом, что процедура пробуждения иной раз растягивается на период до получаса, и так практически везде даже в гвардии с ее безумным показным "фрунтом".
Холодок, идущий снизу от травы, вовремя напомнил унтер-офицеру, что пора бы обуться. Он присел на пенек и, морщась от боли, приступил к нехитрой процедуре наматывания портянок… сколько раз он это проделывал в своей жизни и сколько еще придется – не счесть. В сапоги
Все… наконец – "солдат на все готов": сидор с подвязанной к нему шинелью и лопаткой за спиной, зачехленная винтовка в руках, кортик на перевязи под мышкой и патронташ занимает свое законное место. Александр специально укоротил портупею, чтоб ножны не били по боку при быстрой ходьбе, получилось удачно – на вид что-то вроде наплечной кобуры, только для холодного оружия. Умываться уже некогда, разве что, можно протереть лицо листом влажного лопуха, сойдет и так.
Все внимание Сашки в данный момент приковано к офицерским палаткам, там сейчас все и решается. Новых лиц много, хотя нет… на поверку частично старые знакомые – последний суворовский "орел" с утра к ним залетел, нельзя ни с кем спутать генерала от инфантерии. Такая оригинальная треуголка с ярко-красным султаном почти в метр высотой только у него одного, войска узнают "его" с любого расстояния, остальные генералы одеваются скромнее – по заслугам видимо. И с Багратионом, Петром Ивановичем еще какие-то черти пожаловали, по виду вроде артиллеристы. За представителями "бога войны" казачок-офицер виден, вот он воровато выглядывает из-за спины артиллерийского капитана, словно примеряется, что бы еще стянуть. Донцы – первые армейские конокрады, недавно они опять 13-й сильно обидели, как раз на прошлой неделе было ЧП. Вечная беда на войне, хорошие лошади раз за разом куда-то стабильно исчезают, причем не дешевые обозные, а дорогие и предназначенные под седло. Бывает, что пропажа обнаруживается потом у станичников – "она де сама к нам прибилась", все шито-крыто и даже не упрекнешь. В последний раз разъяренные офицеры 13-го егерского даже сгоряча собирались устроить налет на бивак казачков, навешать там всем этих самых "пряников" и объяснить, что у своих воровать нельзя, но командир не дал. Их можно понять, чисто по-человечески, вынуждены ведь покупать лошадей взамен утраченных за свой счет. Вроде бы потом им должны возместить от казны, только когда это еще будет? Обычно возврат затягивается чуть ли не на годы и очень часто защитники отечества остаются в итоге "на бобах".
В другое день визит командующего арьергардом в полк мог бы означать и что-нибудь приятное, например раздачу наград нижним чинам и офицерам, но не сегодня и не в этот момент. Может статься, что героический и непобедимый 13-й егерский уже доживает последние свои часы, и сейчас их отправят умирать. Разговор там среди начальства идет явно на повышенных тонах, жаль только слух у Сашки сильно уступает по остроте зрению и ничего он разобрать не может, если только подойти к ним поближе?
Не хотел, но получилось – угадал он, только дернулся и тут… отец-командир его жестом подзывает и приходиться бежать. Любопытство, говорят, сгубило кошку, будем надеяться, что на высших приматов Homo sapiens эта азбучная истина не распространяется.
– Ваше… – только открыл рот унтер-офицер как его сразу же и оборвали, не дав сказать не слова.
– Не надо! Ружья у нас в каком состоянии? Бауэр из города вернулся? – все правильно, дело дрянь и теперь не до казенных "ваш-сковородий" и всяких там "не могу знать". Полковник спрашивает сержанта про конкретные вещи, следует отвечать коротко и по существу вопроса.
– В порядке. Есть неисправные – семь штук, мы их пока заменили, взяв из запаса. Оружейный мастер до сих пор не приехал. – отбарабанил как на экзамене Сашка, у него и записано в блокноте и табличка составлена, есть у него такая полезная привычка.
– Хорошо… Ты знаешь, где наш оружейник прячет кремни для замков? Сбегай в обоз и принеси сюда один непочатый бочонок. Задал нам Петр Иванович задачку братец, палить придется нынче много.
Когда Александр, слегка запыхавшись, приволок из обоза тяжелый бочонок, то обнаружил, что полк уже в движении. Пришлось догонять, куда конкретно деть ЗИП к ружьям полковник не указал и унтер-офицер пристроил кремни на первую же встреченную патронную двуколку, из числа тех, что полк брал с собой в бой. По довоенному штату в батальоне имелось только два
Сашка сам не видел, но ему рассказывали, как у великого князя Константина при виде солдата с двумя патронными сумками, но без тесака и ранца чуть ли не истерика случилась и только благодаря помощи адъютантов этот "одаренный полководец" не свалился с лошади. Генералом "сумасшедший" полковник теперь уже никогда не станет, но ему и не надо, а убрать его не могут – новое поколение российских военачальников зарекомендовало себя пока лишь исключительно с худшей стороны, особенно "гатчинские орлы" отличились.
Не было ни речей, ни "шоу с иконами", никто не призывал нижних чинов положить жизнь за что-то там, а просто "по приказу нас подняли – мы ушли". И так продолжалось всю войну от самого первого выстрела и до памятного всем нижним чинам 13-го пьяного дебоша в Тильзите. Александру всегда казалось, что это неправильно, но так было… насаждаемые десятилетиями пропагандой мифы на проверку оказались дешевой "пустышкой". Когда он однажды сообщил о своих сомнениях штабс-капитан Денисову, то только рассмешил его своей наивностью. Оказывается, "речи толкают" военачальники перед строем совсем не для воодушевления нижних чинов, а исключительно из желания прогнуться перед "верхами". И в самом деле – ладно Александр Первый еще туда-сюда, народ к нему как-то неопределенно относится, но что бы кто-то всерьез стал призывать российского солдата умирать "за матушку императрицу", как совсем недавно было? Ну конечно, мужичок у нас дурак, пальчик ему покажи и побежит он в Альпы подыхать за какую-то немецкую бабенку весьма легкого поведения… да он ее до сих пор страстно желает иметь… во все отверстия.
Однако же идут нижние чины воевать, вроде бы никто их не гонит силой, почему так? Все дело в том, что солдат из рекрутов по набору – особая разновидность "пушечного мяса", не имеющая аналогов ни в 20-ом, ни в 21-ом веке. Его не надо мотивировать на войну, не надо ему ничего говорить он и так готов умирать. Он пойдет за Суворовым, пойдет за теми кто похуже и даже за палачом и садистом вроде того "Немца" у которого начинал Александр свой путь. Так у соседей полком командует деятель ничуть не лучше, у него в мирное время нижних чинов убивали за непрочно пришитую пуговицу.
Кто он такой – российский солдат по сути? Казенный раб, гладиатор, янычар? Ни то ни другое и не третье – ни одно из распространенных определений не подходит. Рабу нельзя доверять оружие, рано или поздно он повернет меч против своего хозяина. Гладиатора не стоит выпускать за пределы арены Колизея, один раз попробовали – и Спартак чуть не снес весь этот Рим с его легионами и патрициями. Янычары, или правильнее – "еничери" же в Турции очень уважаемые люди, сам султан с ними вынужден делиться, иначе они ему сделают "секим башка". Никто ноги об янычар вытирать, как с российским нижним чином поступают не рискнет, они даже в плену держаться отдельно – особая каста.