Солдат великой войны
Шрифт:
Они вошли в надежно защищенную бухту Бриндизи, пройдя под дулами береговых батарей. Перед ними расстилался ослепительно-белый город, поднимающийся к вершине холма. Выглядел Бриндизи таким горячим и ярким, что человек мог ослепнуть, если бы долго смотрел на него, за исключением колонны Вергилия, все в городе казалось угловатым и плоским, словно здания вырубили из соли. На военно-морской базе, построенной в расчете на боевые операции в Африке и теперь выступающей тюремщиком флота Габсбургов, господствовал серый цвет. Но в бухте, где в основном
Речные гвардейцы, побрившись и помывшись, стояли у леерного ограждения, не отрывая взглядов от берега, их лица раскраснелись от ветра и солнца. Только обогнув мыс Гаргано, они унюхали запах, скорее моря, чем земли: густую смесь соли, йода и моллюсков, разлагающихся на солнце. Бриндизи располагался на стыке Адриатического и Средиземного морей, где никогда не стихали ни ветер, ни волны.
– Ах! Мы неплохо выглядим, верно? – воскликнул Фабио, молодой солдат, писаный красавчик. Он всем нравился, в его присутствии все улыбались. Он мог похвастаться тысячей друзей и тысячей женщин, он всегда был счастлив, но боялся оставаться в одиночестве.
– Это ты к чему? – спросил Гварилья, лысеющий и бесформенный. С правой стороны зубы были короче, чем с левой, а нос напоминал Африканский Рог. Фабио работал официантом в модном кафе неподалеку от шорной мастерской Гварильи, но до армии они никогда не встречались.
– Это ты к чему? – повторил Гварилья.
– Что?
– Что ты сейчас сказал.
– Что я сказал?
– Ты сказал: «Ах! Мы неплохо выглядим, верно?»
Фабио заморгал.
– Я просто гадал, есть ли женщины в Бриндизи.
– В большом городе не может не быть женщин, – вставил Алессандро.
– Я имею в виду, женщины, – пояснил Фабио. – Я пойду в кафе. Я знаю, какие женщины приходят туда, чтобы их увели, и я никогда не выглядел лучше, чем сейчас. Через полчаса я буду в постели с женщиной, у которой грудь размером не уступит Маттерхорну.
Они в изумлении уставились на него.
– Что с тобой, Фабио?
– Со мной? Я в полном порядке. На мне белый пиджак и начищенные туфли. Я коплю деньги на автомобиль. Что с тобой, Гварилья? Ты сидишь в грязном фартуке, втыкаешь толстые иголки в куски кожи. Иногда четыре или пять женщин за один день хотят переспать со мной. А ты, ты счастлив, если лошадь пернет тебе в лицо.
– Но, Фабио, ты же просто перо, – заметил Гварилья.
– Я перо?
– Страусиное перо. Мужчина не должен быть страусиным пером.
Фабио пригладил волосы и одернул гимнастерку.
– Ты просто завидуешь, Гварилья. Ты на десять лет старше меня, а я переспал с тысячью четыреста шестнадцатью женщинами. А со сколькими спал ты?
– Ты что, считаешь? – удивился Алессандро.
– Записываю в книжку. Так со сколькими, Гварилья?
– Только с одной, моей женой.
– Тогда мне не о чем с тобой разговаривать, Гварилья! – торжествующе воскликнул Фабио.
– Она меня любит, – сообщил Гварилья волнам.
После того как скотовоз пришвартовался к длинному пирсу военной
Алессандро вызвали в угол навеса, где обосновались офицеры.
– Алессандро, пойдешь к полковнику и доложишь о нашем прибытии. Говоришь ты хорошо, и я уверен, что произведешь на него должное впечатление, – услышал он от лейтенанта.
– Необходимо произвести, – добавил младший лейтенант. – Для нас большая честь служить под командованием полковника. Я думаю, тебе следует знать, почему мы посылаем тебя, и я готов быть откровенным.
– Я готов быть Алессандро, и уже знаю.
– Знаешь?
– Вы хотите, чтобы я сыграл роль громоотвода.
– Только потому, что ты достаточно умен, чтобы знать, как это делается.
– А вы – нет.
– Если пойдет кто-то из нас, он отнесется к нам, как к капралам. Если мы отправим тебя и он увидит нас рядом с нашими солдатами, возможно, отнесется как к майорам. В конце концов, он привык иметь дело с майорами. Скажешь ему, что мы здесь и готовы. Он в отеле «Монополь». Естественно, мы не знаем его фамилии, но сколько полковников могут остановиться в одном маленьком отеле?
– И что я скажу насчет того, кто мы?
– Просто мы.
– Но кто мы?
– Мы сами не знаем, Алессандро, а если бы и знали, ты же понимаешь, что не имели права сказать тебе.
– Я не могу сказать, что мы – речная гвардия?
– Нет. Я думаю, он знает, кто мы, хотя даже мы сами этого не знаем.
– А если не знает?
– Вот почему мы и выбрали тебя, Dottore [49] .
Выйдя за территорию базы, Алессандро оказался среди скотобоен и кладбищ, за которыми скрылся Бриндизи. Добравшись до самого города и прежде чем пойти к отелю «Монополь», он купил килограмм прошутто, попросив разделить на три части, одну для Гварильи и две – для себя.
49
Dottore – доктор, обладатель ученой степени (ит.).
В отеле «Метрополь», который находился напротив отеля «Монополь», портье сказал Алессандро, что полковник занимает номер сорок три на четвертом этаже.
Алессандро поднялся на четвертый этаж, остановился у окна, посмотрел на город и море. Постоял на истертом персидском ковре, лежащем на лестничной площадке, впитывая в себя яркие цвета. Как и всегда, в самые жаркие часы город отдыхал, тишину нарушало лишь гудение двигателей да паровые свистки, доносившиеся из порта. По правую руку он видел не боевые корабли, а бесчисленные крыши, пальмы, вспаханные поля на полуострове, вдающемся в бурлящее море. Алессандро прислушался к сухому посвисту ветра.