Солдат великой войны

Хелприн Марк

То место, где недавно лежал Джанфранко, пустовало. Исчезли и остальные дезертиры.

– Я не умею плавать, – сообщил им оркестрант, словно объяснял, почему его не взяли на военную службу.

– Где они? – спросил Алессандро, уже зная ответ.

Оркестрант указал на горы.

– Где Фабио?

– Кто такой Фабио?

– Тот, кто вас охранял.

– Официант?

– Да.

– Он перерезал оковы, – ответил оркестрант. – И прыгнул в воду вместе с остальными.

– Со всеми пленниками? – спросил Гварилья.

– Со всеми, – ответил оркестрант.

– Что значит, со

всеми?

– Со всеми.

– Пленниками.

– Со всеми. Если не веришь, пойди и сам посмотри. Или вы не знаете, что случилось? Кто-то убил вашего полковника.

– Джанфранко?

– Фабио перерезал оковы, официант.

– Это он убил полковника?

– Я не знаю.

Они поспешили к трапу, потом отпрянули. Полковник лежал на палубе с перерезанным горлом. Рана была широкой и темно-бордовой, палуба – липкой от крови. Они поднялись на палубу, где лежали расстеленные одеяла, словно на них спали невидимые люди. Не оставалось ничего, кроме как вернуться к оркестранту.

– Я не умею плавать, – повторил он, – а они собирались кого-то расстрелять. Поэтому я в первую очередь и дезертировал, – со смешком добавил он. – Расстрелять могли любого, а мне умирать не хотелось. Но потом я передумал. Этого все равно не избежать, так лучше раньше, чем позже.

– Воспользуйся спасательным кругом.

– Их тут нет. Да и неважно все это. Меня поймают, я знаю, что поймают. Вы же поймали, так?

Скотовоз продолжал движение, они смотрели на оркестранта. В холодном лунном свете птичьи черты его лица стали резче, и оба подумали, что в справедливом мире он, к собственному удивлению, получил бы достойную награду: мягко поднимая и опуская руки, взлетел бы как птица, поднимался бы все выше и выше над горами, пока не исчез в лунном свете.

– Ты умеешь плавать? – еще спросил Алессандро Гварилью только из-за его внешнего вида. Алессандро никак не мог поверить, что тот может плавать.

Гварилья глянул на него с презрением.

– А как, по-твоему, я добрался до того острова, а потом вернулся?

– Я просто хотел убедиться.

– Алессандро, – сухо спросил Гварилья, – ты думаешь, я слишком уродлив, чтобы уметь плавать?

– Не вижу связи.

– Пусть мне этого и не хочется, но нам нужно добираться до Рима врозь, – продолжил Гварилья. – Леса будут кишеть дезертирами. Подожди несколько минут, чтобы добраться до берега севернее.

– Мы можем остаться, Гварилья.

– Нет. Расстреляют всех. Без вариантов. Час будут допрашивать, а потом поставят к стенке. Пошли они все. Я хочу увидеть своих детей. – Он перелез через ограждение. Может, у нас получится.

Гварилья прыгнул с корабля. С грохотом ушел в воду и исчез в волнах. Вынырнул уже лицом к берегу и поплыл, энергично работая руками и ногами. Он напоминал Алессандро зверя, плывущего по вздувшейся от дождей реке, которая затопила его дом.

Оркестрант пошел на корму, разговаривая сам с собой, точно пациент сумасшедшего дома.

Алессандро стоял, держась за ограждение. Он не знал, как измерить время. Если бы стал считать, мог начать частить. Если бы попытался отмечать движение луны от пика к пику, мог засмотреться. Поэтому он просто подождал, пока скотовоз поравняется с широкой

и ровной полосой пляжа.

Море уже не напоминало стиральную доску, луна словно выгладила его, так что скотовоз почти скользил по поверхности. Алессандро залез на ограждение, сел.

Посмотрел вниз. У борта, подсвеченная луной, вода пенилась, обтекая железо. Скоро луне предстояло уйти за горы, а ему – лавировать между кругами огня. Он шагнул в пустоту и почувствовал, как прекрасный лунный свет с любовью ласкает его. Он даже не думал, что лунный свет, такой холодный и призрачный, может так много обещать. Когда он падал, ему казалось, что пальцы хватаются за белые искорки, рассыпанные в воздухе, но то были звезды.

Глава 6

«Звезда морей»

Море оказалось теплым, а прибой необычайно высоким для Адриатики в это время года. Ветер дул с суши, сухой, полный дыма и, похоже, подгоняемый луной. Он сшибал с волн пенные гребни, словно они были из света или снега. В такой красивой воде у пловца могло возникнуть желание утонуть, раствориться, покачиваться вместе с ней, вновь и вновь встречаться с ветром и опадать, участвуя в бесконечной беседе, вобравшей в себя всю мудрость мира.

Почти уснув от мерного рокота волн, Алессандро перестал грести, но в тот самый момент, когда мысленно уже согласился на уход из этого мира, волна подхватила его и шмякнула о песок. Так кусок мяса шмякался на мраморный прилавок в дорогой мясной лавке.

У него перехватило дыхание, но он поднялся, борясь с волной, которая хотела утащить его обратно в море. Пошатываясь, выбрался на пустынный берег под теплый ветер, который высушил его одежду еще до того, как он надел ботинки, и обещал высушить ботинки, прежде чем он пересечет первую полосу огня.

Шагалось легко. Пшеницу собрали, но поле еще не успехи перепахать, и золотистые стебельки устилали землю мягким ковром, который поблескивал в лунном свете. Оливы подрезали, так что между ними он проходил, как по садовой тропе.

Через полчаса он приблизился к первой линии огня. Со скотовоза эти линии казались красными поперечными полосками. Создавалось впечатление, что не составит труда перепрыгнуть их сквозь черный дым, поднимающийся над медленно горевшей стерней.

Оказалось, что языки пламени поднимаются выше человеческого роста и полоса горения очень широкая. Вдалеке Алессандро видел людей, которые что-то делали с медленно движущимся пламенем. Насколько он понял, не столько контролировали, как помогали его продвижению, потому что в руках у них были факелы.

Линия огня выглядела на удивление прямой по той причине, что дул устойчивый ветер. Близко подойти Алессандро не мог: не позволяли яркость пламени и идущий от него жар.

Он подумал: если можно провести пальцем через огонек свечи, не обжегшись, наверное, можно пересечь пламя, оставшись целым и невредимым. Попытался подойти к огню, прикрывая глаза руками, но невыносимый жар и ветер, плюющийся огнем, отогнали его прочь.

Понаблюдав, что делают крестьяне, он обратил внимание, как время от времени один из факелов на большой скорости приближался к пламени и исчезал в нем, а иногда стена выплевывала каплю огня – факел, который держал в руке человек.