Солдат
Шрифт:
Вся рота была готова к погрузке на бронированные «Уралы» и к выдвижению на Мокрый Батай, дальше этого населенного пункта, ныне безлюдного, дорог не было. Однако выход перенесли на сутки, так как из Краснодара прибыл самый наиглавнейший специалист по «беспределам», профессор Кирпичников. Что удивительно, откуда в нашем обществе профессор при нынешнем положении дел? Наверняка невысокого роста человек с залысинами, в «пинджаке с карманами», это звание сам себе присвоил или за долю малую купил у какого-нибудь безалаберного чинуши. Впрочем, не младшему сержанту выдвигать претензии, и оставалось только молча выполнять приказ вышестоящего командования, то есть собраться
И вот сидим мы всей ротой в разбитом и разграбленном актовом зале, а профессор Кирпичников бегает по сцене и толкает нам в мозг такую чепуху, что уши вянут. Почему чепуху? Ответ прост. Этот столичный хмырь, ни разу не видевший дикарей живьём, оказывается, разработал целую теорию, согласно которой «беспределы» — это новый вид человечества, наиболее близкий к природе, а потому убивать их нельзя. Что с ними делать? Разумеется, дикарей надо всем скопом изловить, запереть в резервации, сытно кормить, поить, одевать, обувать, а самое главное — перевоспитывать. Ну не полудурок ли? Самый что ни есть натуральный. Интересно, кто его крышует и что этот чиновник, оказывающий ему протекцию, хочет в итоге получить? Судя по виду нашего майора, терпеливо слушающего этого умника, после лекции первое, что он сделает, — свяжется с СБ и расскажет безопасникам занимательную историю про подрыв боевой готовности в гвардейских частях. То-то веселуха кому-то будет.
Профессор двигал свою тему два часа подряд без остановки и в самом конце, оглядев всех нас и назидательно вонзив палец в сторону дырявого потолка, провозгласил:
— Исходя из вышеизложенного мной доклада, я обращаюсь к вам, храбрые воины Конфедерации, с просьбой щадить этих бедных и ни в чём не повинных кочевников, которых вы называете «беспределами». С ними необходимо обращаться осторожно и надо найти общий язык. Мы должны быть гармоничным демократическим обществом, но до тех пор, пока мы безжалостно уничтожаем других людей, это невозможно в принципе.
— Профессор, — видимо, майор решил посмеяться над лектором, — к вам есть очень хорошее предложение.
— Да-да, я весь внимание. — Кирпичников сделал очень заинтересованное лицо.
— А пойдёмте с нами на поход. Там будут кочевники, которые живут в естественных для себя природных условиях, и мы выпустим вас к ним навстречу. Представьте, вы станете первым человеком, который установит с «беспределами» не силовой, а интеллектуальный контакт. Ведь из вашей лекции, насколько я понимаю, следует только одно — не надо в них стрелять, и они не будут нас есть. И вы продемонстрируете нам вашу теорию на практике. Так как, профессор, вы с нами?
Кирпичников, как и ожидалось, стушевался:
— Ну, знаете ли, господин майор, я бы с радостью, но много дел, постоянные лекции, симпозиумы, научная работа. Может быть, в другой раз.
— Как знаете, — усмехнулся Ерёменко. — Однако хотелось бы узнать ваше мнение относительно кастовой составляющей среди кочевников. В вашей, несомненно, очень увлекательной лекции про это совсем не упоминается.
— А разве у них есть касты? — удивился профессор.
— Конечно есть. — Теперь уже майор удивился.
Вот тебе и профессор, вот тебе и учёный. Если мы, рядовые солдаты, знаем, что у кочевников есть вожди, патриархи, воины, охотники, работяги-носильщики и прочие, то странно, что этого не знает реальный специалист и крупнейший теоретик. Хрень, получается, камрады, и возникает резонный вопрос: а кто, собственно, этот гражданин?
— Нет, этого не может быть, — изрёк Кирпичников. — Согласно
Решив не спорить с идиотом, майор закруглил разговор, проводил псевдоучёного к машине, на которой он приехал, и нам оставалось только разойтись.
К Мокрому Батаю наша небольшая бронеколонна — ротные «Уралы» и два БТРа сопровождения — выдвинулась ещё затемно. К полудню, преодолев разбитую дорогу, высадились, разбились на группы и направились в сторону реки Кагальник. Ещё через сутки были у реки, по броду форсировали её и вот здесь, на развалинах местного районного центра, столкнулись с передовым отрядом «беспределов», которые двигались нам навстречу.
Кочевников было немного, около тридцати самцов при десяти боевых собаках, задавили их быстро, да так удачно, что они и сопротивления оказать не смогли, хотя при них имелось как минимум десяток стволов огнестрельного оружия. Похватав, что понравилось, вновь отошли за речку и заминировали брод. Группы рассыпались по окрестностям, а наша во главе с командиром роты осталась у реки. Именно нам предстояло встретить основное вражеское кочевье.
Орда появилась на следующий день — тысячи и тысячи людей в сопровождении сотен собак двигались по остаткам железнодорожного полотна. Голова этой нескончаемой колонны подошла к реке, обнаружила разрушенный мост и растеклась в разные стороны. Через час разведчики «беспределов» нашли брод, через который проходили и мы, и направились в нашу сторону. Следом за ними повалила основная масса двуногих животин. Зрелище, конечно, не для слабонервных, но моя тройка сидела на подрывной машинке метрах в двухстах от реки, и хотелось того или нет, а приходилось наблюдать за ордой, которая бестолковой лавиной тупо пёрла только вперёд. Понятно, что эти толпы идут не одной колонной, но только в этой я видел не менее двадцати тысяч особей, и это только голова орды и всего лишь один поток, а сколько их всего, можно было только догадываться.
Передовые разведчики «беспределов», с полсотни грязных ушлёпков в шкурах, но при автоматическом оружии и с собаками, не задерживаясь проскочили мимо и нас не почуяли. Мы ведь тоже не пальцем деланные, закопались в траву и пожухлую листву в ближней березовой рощице, а вокруг всё пахучим табачком засыпали. Так мало того, ещё и сами грязью измазались, чтоб, значит, собачки нас наверняка не унюхали. Единственное, на чём чуть не спалились, это на проводах полёвки, за которые один из дикарей зацепился. Однако обошлось, и дикарь на полёвку внимания не обратил, такого мусора на любой дороге полно, и двинулся дальше. Пусть идут, нас дозор не интересует, и наша задача состоит в том, чтобы основную толпу накрыть, притормозить её хотя бы на время, а затем потаскать «беспределов» за собой по дебрям.
На берег Кагальника выбралась уже сотня дикарей, за ней ещё сотни три, и без задержек они двинулись за своим передовым отрядом разведчиков. Эх, хотелось подождать ещё, но эти животины так по земле своими лапами шоркали, что могли наши провода на свои ноги намотать, так что поехали. Машинка готова и приведена в боевое положение, удар ладонью по красной кнопке и три негромких хлопка — это сработали вышибные заряды, выбрасывающие ОЗМ из земли. Три цилиндра выметнулись из-под травы, на долю секунды зависли в воздухе и взорвались. Учитывая, что мины перекрывали брод полностью и в каждой более двух тысяч поражающих элементов, можно было только сказать: «Хана ослику!»