Солдат
Шрифт:
Глава 11
Кубанская Конфедерация. Станица Павловская
25.06.2057
Граждане Кубанской Конфедерации! — из раструба радиоточки над нашим госпиталем разнёсся сильный и уверенный голос президента Симакова. — Сегодня, 25 июня 2057 года нашими войсками одержана очередная славная победа. В кровопролитном и тяжёлом сражении под населённым пунктом Мокрый Батай была наголову разбита Зерноградская орда «беспределов». В этих боях нашими воинами было продемонстрировано беспримерное мужество и героизм,
Прозвучал гимн Конфедерации, президент взял непродолжительную паузу и продолжил своё выступление:
— Однако не все враги разбиты, не все враждебные орды повержены, и я объявляю о том, что военное положение отменено не будет и я по-прежнему остаюсь Верховным Главнокомандующим и главой государства. Вместе с тем военный налог на промышленные предприятия и сельские хозяйства будет полностью отменён. Сейчас, когда наше государство крепко встало на ноги, мы можем обойтись и без этого. Понимаю, что у некоторых это вызовет недовольство, но твёрдая рука и единоначалие сейчас гораздо важней чьих бы то ни было амбиций. Кто-то скажет, что это против закона и нашей Конституции, а я скажу: читайте внимательно законы и ещё раз перечитайте Конституцию Кубанской Конфедерации.
Симаков свою речь, перемежаемую маршами и гимнами, ещё продолжал, но доктора радиовещание отключили, — это вроде как чтобы больные могли спокойно отдыхать.
Сержант Черносвит, он же Филин, который лежал на соседней койке, повернулся ко мне и спросил:
— Ты всё понял, Мечник?
— Да, не дурак вроде, всё ясно и понятно. Наши войска одержали победу и размолотили орду. Надо отпраздновать такое событие.
— Ни черта ты не понял, Мечник, хоть и начитанный парень, а от реала порой настолько далёк бываешь, что просто диву даёшься.
— Ну так объясни. В чём проблема?
— Ты Конституцию нашу Кубанскую читал?
— Да, конечно, ещё во время КМБ.
— По ней сколько президент должен править?
— Пять лет, затем региональные лидеры собираются в столице и из своего круга выбирают нового.
— Правильно, Саня, всё так и есть. Однако сколько Симаков уже у власти?
Прикинув, произвёл подсчёт и выдал результат:
— Пять с половиной лет.
— Вот именно, и сейчас он сказал, что остаётся президентом до тех пор, пока в стране военное положение. И я тебе точно говорю, что заваруха какая-то будет в самое ближайшее время. Районные царьки ждали, что после разгрома орды военное положение отменят, пройдут выборы и кто-то из них станет новым президентом, а теперь им полнейший облом. Симаков уравнял борьбу против дикарей с полноценной войной, и теперь он просидит на троне столько, сколько сам того пожелает. Опять же — повышенный налог отменил, а этим сразу симпатии населения привлёк.
— Ха, Филин, но он же сам этот налог и ввёл, когда военное положение объявлял.
— Ты думаешь, простой народ это помнит? Нет, братан. Тем же крестьянам, например, это всё равно — отменили налог, и хорошо. Кто отменил? Правильно, президент отменил, а вера в доброго царя наверху в нас неистребима.
— Это получается, что у нас теперь диктатура?
— Она самая, — согласился Филин.
— Лично я совсем не против. Симаков как глава государства —
— Я тоже. — Филин со мной не спорил. — Понятно же, что лучше Симаков наверху, чем какая-то тряпка половая, которая, как флюгер под ветром, каждый день мнение меняет.
Прерывая наш разговор, появились дневальные с обедом. После трапезы пришёл черед докторов, которые ходят по палатке и осматривают нас, своих пациентов.
Со мной всё понятно, контузия, многочисленные ушибы и пара побитых рёбер. По большому счёту я уже готов к тому, чтобы в родную роту вернуться, ничего не болит, гематомы с лица сошли, только рёбра иногда ноют. Другое дело — мой комод, у него что-то серьёзное, и каждый день его для более тщательного осмотра в другую палатку вызывают. Сейчас бы поспать, но надо сержанта дождаться, узнать, что у него и как.
Потянувшись всем телом, задумался. Какое всё же приятное это состояние — покой. Никуда не надо торопиться, спешить или чего-то остерегаться. Валяюсь без всяких тревог на чистой койке, а вокруг меня, туды-сюды бёдрами покачивая, симпатичные медсёстры по своим делам бегают. Эх, и жизнь хороша, и жить хорошо, особенно когда знаешь, что раны твои не тяжёлые и вскоре ты снова будешь бегать по полям, как молоденький зайка по весне.
— Ирочка, золотце, — окликнул я одну из проходящих мимо медсестёр, — будь добра, включи радио, а то речь президента только дали — и тишина.
Стройная кареглазая девица восемнадцати лет остановилась, с укоризной в глазах посмотрела на меня и ответила:
— Саш, ты ведь не первый день у нас, знаешь прекрасно, что радиоточка в госпитале только по расписанию включается.
— Знаю, — улыбнулся я, — но не в радио дело. Просто с тобой парой слов перекинуться хотел, голосок твой добрый и ласковый услышать. Может, пригласишь защитника родины в гости, на вечернюю чашку чая? Чисто по случаю славной победы, разумеется.
— Нельзя тебе, — она запнулась, — чай по вечерам пить. Доктор сказал, что тебе покой требуется. — Девушка грамотно изобразила смущение, и щёки её украсились лёгким румянцем.
— Да какой покой, красавица? Контузия, переутомление и ребро побитое — это ведь не страшно, — попытался я продолжить разговор. — Я уже полностью здоров и готов к чаепитию.
— Нет, — усмехнувшись, отрезала медсестра и, одарив меня на прощание озорной улыбкой, умчалась по проходу между койками.
Ничего, всё одно, к вечеру я её уболтаю, и вечернее чаепитие, переходящее в утреннее, вполне может состояться, ведь вижу, что я ей понравился, вон как глазками стреляет. Опять же, ухажёров за ней не бегает, я таких за неделю своего пребывания в бригадном госпитале не наблюдал, а тепла девушке хочется. Впрочем, как и любому живому человеку без отклонений в башке.
В палатку вернулся Филин, и, что плохо, от него несло табаком. Курил мой комод только тогда, когда сильно нервничал, и, судя по этому признаку, дела его были не очень хороши.