Солдаты милосердия
Шрифт:
И настал день, когда Клава вихрем ворвалась в мою комнату и закружила, размахивая дипломом в красных корочках. Университет окончен с отличием!
Лет пять спустя после окончания войны неожиданная встреча произошла у меня с Валентиной Лашук. Она всю войну переписывалась с фронтовым другом, оказавшимся родом из Перми. После победы они встретились и поженились. Так белорусская девушка осталась жить на Урале.
Маша Гуляева не изменила медицине. Она стала медсестрой городской детской больницы.
Я работала операционной сестрой в областной клинической.
Все послевоенные годы занимаюсь
Так в восьмидесятом году разыскала замполита Юрия Васильевича Тарана, проживающего в Полтаве.
«…Слов не найду, чтобы выразить свою радость, получив от тебя весточку. Как же ты нашла меня, маленькая? Просто диву даюсь. Спасибо тебе, спасибо!..»
Так начиналось его первое ответное письмо.
Из переписки с ним узнала, что после демобилизации он был направлен в один из районов Львовской области, где работал вторым секретарем райкома партии.
«…Это был второй фронт, где многие партийные работники поплатились жизнью, — вспоминает Юрий Васильевич. — Это было время разгула украинских националистов и бендеровцев…»
Только в сорок восьмом году он вернулся домой, в Полтавскую область, где продолжал работать директором средней школы до выхода на пенсию.
«Дорогие мои товарищи, — обращался он в письмах, — я испытываю великую радость, узнав о вашей судьбе. Я часто думал о вас, какими же вы были стойкими и трудолюбивыми, несмотря на молодость. Восхищался вашим упорством и выносливостью, но не мог тогда похвалить, сказать то, что думал. А теперь, пусть через многие годы, скажу: хвала вам великая за все прошлое. За то, что вы были и есть. А главное — остались верными фронтовой дружбе, и надеюсь, что это на всю жизнь…»
В течение многих лет Клавдия Степановна навещала нашего начальника, Ефима Яковлевича Темкина, жившего в Ленинграде. Все мы очень сожалеем о том, что в послевоенные годы не успели с ним встретиться. Он ушел из жизни в шестидесятых годах.
Особенно долго разыскивала я Валю Бабынину. Так хотелось узнать о ее судьбе и непременно повидаться. Но удалось найти лишь ее младших сестер — Екатерину и Нину Бабыниных, живущих в Курске. Из переписки с ними узнаю, что Валюши Бабыниной давно нет в живых. А в благодарность за память о сестре Катя с Ниной захотели встретиться и познакомиться с фронтовыми подругами Вали. На первой же встрече, в Витебске, в восемьдесят первом году, высказали свое искреннее желание — принимать участие во всех наших ежегодно проводимых встречах. С тех пор они держат данное слово.
Шура Гладких выбыла из госпиталя по болезни в конце сорок четвертого года. Тяжелые условия войны подорвали ее здоровье, а ослабленный организм не смог справиться с коварным недугом. В сорок шестом, первом же послевоенном году, не стало нашей подруги, веселой и жизнерадостной девушки.
В деревне Заболото Пермского района, где она жила и училась, ее знали и помнили как хорошую ученицу, активную пионерку и комсомолку. Когда в школе готовились к торжествам, посвященным двадцатилетию со Дня Победы, среди преподавателей и учащихся
В течение многих лет шефствовала над Заболотской школой одна из первых комсомолок Пермской губернии Екатерина Петровна Крылова. Она разыскала нас, фронтовых подруг Шуры, рассказала о дружине, о ребятах и их делах. Узнав об этом событии, все мы безмерно были рады и благодарны преподавателям и учащимся за память о нашей лучшей подруге военных лет.
Так с двадцатилетия Победы я держу постоянную связь с пионерами дружины, присутствую на торжественных сборах, делясь воспоминаниями о Шуре, о пройденном коллективом госпиталя трудном пути. Пионеры школы приняли меня в ряды пионерской дружины имени фронтовой подруги.
У старого здания школы, где училась Шура, я увидела ее березку, о которой она рассказывала еще в сорок третьем, на Курской дуге. Теперь передо мной стояло огромное, ветвистое дерево. Шура не успела осуществить мечту — восстановить срубленные ею деревца во время войны. Она сама оказалась скошенной болезнью, как молодая березка осколком бомбы, но в память о ней вокруг новой школы растут и весело шумят десятки молодых деревьев, посаженных руками учащихся.
Хочется рассказать и о наших бывших пациентах. В первые послевоенные годы я получала множество писем от побывавших в госпитале раненых, невесть откуда узнавших домашний адрес. А чтобы вспомнила, кто пишет, иной возьмет и вышлет свою фотографию. Произошло несколько случайных встреч.
— Здравия желаю, сестренка, — поприветствовал один при встрече. — Вы меня, конечно, не помните. Нас, ваших пациентов, было очень много…
А вот сотрудник УВД лейтенант Некрасов, узнав меня, сказал:
— Вы из полевого госпиталя подполковника Темкина. Я лежал у вас дважды.
Встреча с Некрасовым произошла в пятидесятых годах, лет через восемь после окончания войны. Но вот о встрече через тридцать восемь лет я, конечно, не могла и думать.
Участники армейской встречи, посвященной 40-летию форсирования Днепра и освобождения Киева. В первом ряду (справа налево): Н. Е. Дунаевский, В. П. Чигогидзе и Д. А. Одоев, бывший пациент ХППГ, встреча с которым состоялась в Киеве через 38 лет
В ноябре восемьдесят третьего года в столице Украины проходили торжества, посвященные сорокалетию форсирования Днепра и освобождения Киева. Со всех концов страны съезжались приглашенные гости, участники памятных сражений, в том числе и ветераны 38-й армии и медработники полевых госпиталей. И надо же было так распорядиться судьбе, чтобы столько лет спустя смогли здесь встретиться бывший раненый, приехавший из Севастополя, и медицинская сестра, перевязывавшая его в сорок пятом.