Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)
Шрифт:
— Где у вас тут людей сжигают?
— Пошли посмотришь.
На поверку крематорий оказался обычной котельной, два замурзанных «эфиопа» топят углём. Там же, снаружи, и испражняются.
На КПП стоит солдат-разгильдяй, вооруженный штык-ножом; пряжка ремня на уровне гениталий, сшибает сигареты:
— У вас не найдется закурить?
Мой спутник отодрал беднягу немилосердно:
— Еблан ушастый, ремень подтяни!
Тот демонстративно подтянул ремень на живот, он тут же сполз на прежнее место.
В подтягивании ремня есть своя специфика: «затянуть» и «подтянуть». Если подтягивает со спины — значит глубоко тебя не уважает. Должен снять и укоротить ремень.
— Узнаешь? Как у нас в штабе?
Дисциплина исчезает
Лифт до третьего этажа не включается, на него и ниже поднимаются пешком, мышцы качают. Это называется заниматься спортом. Мы поднялись на пятый этаж: в коридорах воняет мочой и окурками, в туалетах курят. В бывшем кабинете Резуна, обычный «блошатник»: конторская мебель желтого цвета, на десяти квадратных метрах ютится куча народа, раздевают на компьютерах баб. Живые — необъятные «мамки»-переростки, жёны подполковников и полковников, работают писарями. Все заняты сбором информации — кто куда поедет.
— Вот Петровы второй раз едут в Германию. Сколько же он дал?
Стремятся уехать хоть «легалами», хоть «нелегалами», согласны на любую работу, даже помощником военного атташе — бумажки выносить. Как известно, работать лучше всего не только под прикрытием дипломатического статуса, но и в стране, не имеющей развитого законодательства против шпионажа, например в Японии. Украина пошла по этому прогрессивному пути, в стране до сих пор нет закона о разведке и контрразведке. Шпионаж с её территорий против третьих стран практически не наказуем.
Выше всего из стран пребывания ценится Бенилюкс. В цивилизованных странах никакой контрразведки нет и в помине. В США никто особенно не рвётся. Над страной все ещё витает дух маккартизма, американцы относятся с подозрением к грязному ремеслу шпионов. Несомненно, подлинной Меккой шпионажа остаются нейтральные Австрия и Швейцария. Там, наверное, даже на дверях пишут «резидент». Уважаемый человек, на тусовки приглашают. Шпионы выгодны экономике страны пребывания. Они не только живут в отелях, но и фирмы открывают, счетами пользуются.
Ах, как можно было бы развернуться в подобных условиях в прежнее время! Открыть совместное предприятие, например китайский ресторан. Туда бы приходили только «свои», есть палочками могут лишь очень экономные люди, так как процесс еды прекращается отнюдь не с насыщением, а с утомлением рук. Ресторан играет чрезвычайно важную роль в жизни разведчика, поэтому лучше ходить в свой — там кормят в кредит, да и безопаснее. Явишься на встречу с агентом со своей бутылкой (так дешевле), закажешь два стакана и «колу» — у официанта глаза на лоб.
— Рашен?
Казалось бы, «козла» пять лет учили, на чем попался.
Последнее место в списке приоритетов занимает Чехия. Восточнее Словакии ехать никто не хочет. Желающих отправиться шпионом к талибам или в Узбекистан я тоже не обнаружил. Представляете, что прежде означало оказаться военным атташе где-нибудь в Уганде. В 1994 г. была попытка развернуть агентурные сети и на территории Украины планировалось создать даже три резидентуры: в Днепропетровске, Львове, Чернигове. Когда начальнику ГРУ додумались показать смету, он отхлестал инициаторов папкой по роже:
— Беду накличете!
Было какое-то решение «Бени» (Ельцина) на предмет того, чтобы выделить средства «в рамках общего бюджета». Кому это прийдет в голову перераспределять смету и из Парижа ехать нелегалом в Днепропетровск?
На приеме в российском посольстве в День защитника Отечества, 23 февраля, выяснилось, что российская сторона сокращает аппарат военных атташе в Украине. Вместо трёх: сухопутного, военно-воздушного и военно-морского, останется один на три государства: Украину, Белоруссию и Молдову. Их основные функции — производить полагающиеся по договорам проверки — отныне будут переданы специальным выездным комиссиям. Кто-то ушлый посчитал,
Франция, где до недавнего времени пребывал рассказчик, не относится к странам, в которых разведчику работается легко. Первый вполне современный закон против шпионажа был принят в ней ещё в 1886 г., следствием чего явилось вскоре дело Дрейфуса. К счастью, в те годы, да и сейчас, основным объектом приложения усилий французских спецслужб остаются их немецкие соседи. Даже антиамериканская политика Де Голля не изменила этого стереотипа.
В начале 70-х годов была популярна загадочная шутка-вопрос, предвосхитившая многие сообщения «армянского радио»:
— А Жорж Помпиду свой человек?
Действительно, голлизм без Де Голля был нелепейшим явлением. Основная охота за источниками информации происходила тогда в кругах «Объединения в защиту республики». Социалистов вербовали уже с опаской, а на предмет «наших друзей» из лагеря коммунистов имелся недвусмысленный запрет. В этих угодьях монополию имела французская контрразведка.
Вербовка лишь изредка происходит исподволь. Обычно действуют нагло, напролом, почти в открытую. На сбор дополнительных сведений об «источнике» часто нет ни времени, ни даже возможностей, паче такое желание возникнет. Не беда, если кто-то откажется — всегда найдутся желающие исполнить свой интернациональный долг по минимальным расценкам два-три раза в месяц, в основном машинистки. Чтобы там ни писали газеты, обычные гонорары осведомителей весьма невелики и не превышают таксы преуспевающих проституток: двести-пятьсот долларов США в переводе на тогдашний курс франка. К чести французов, они брезговали подобными неприличными предложениями. В Средиземноморье имеет смысл вербовать левантийцев; самое надежное— армян, они всегда дома. Иное дело — «честные сделки». Фермеры охотно продавали упавшие на их землю обломки военной техники, частные фирмы по сходной цене уступали технологии «двойного применения».
Тогда, да и сейчас, в 90-е, штаты советских (российских) представительств были заполнены офицерами ГРУ и КГБ. Резидент пребывал в должности третьего секретаря посольства; военному атташе была придана целая группа помощников. КГБ узурпировал торгпредство, которое ничего не покупало и не продавало, так как не было ни возможностей, ни способностей, ни желания. Вся эта публика теснилась в столице, наступая друг другу на пятки. Конкуренция была жестокой, каждые десять дней надлежало отправлять в Центр отчет, содержащий все новые разведданные. Однако покидать Париж никто не решался. При повальном пьянстве, вызванном, несомненно, обстоятельствами оперативной работы, свирепость французской полиции и жандармов к нарушителям дорожного движения была чревата самыми далекоидущими последствиями. Так что проштрафившийся вполне мог оказаться где-нибудь в Даль ВО — заниматься боевой подготовкой разведгрупп. Поэтому, когда расказчик добрался до Бреста и снял видеокамерой стоящие у набережной подводные лодки, это было оценено, как крупный успех. На палубу пускали всех желающих, поэтому «для маскировки» он поставил там жену и ребёнка. Сколько бы ни говорилось о прогрессе технических средств, пока существует бюрократия, последнее слово остается за человеком — носителем информации. Как нас инструктировали по подобному поводу: