Солдаты последней войны
Шрифт:
– Котик, – обратился я к мальчику, – поди, покажи парочку аккордов Тошке. Эта милая девочка просто влюблена в музыку.
– Ничего себе! – присвистнула Тошка. – Здорово! Ты умеешь играть? Ну же, пошли.
Она протянула Котику руку. И мальчик, чуть помедлив, протянул в ответ свою. Майя сделала протестующий жест, но я ее остановил.
– Вам здесь нравится?
Она пожала плечами и отвела взгляд. Как всегда, равнодушный. Нет, стоп. Слишком уж равнодушный, будто наигранный. Ей здесь понравилось, понял я.
– Вещи
Она запнулась. Ей тяжело было произнести «детдом».
– В общем туда…
– Вы, надеюсь, не обиделись, что я не представил вас должным образом?
– Как благодетельницу? Я знаю, почему вы это не сделали. Спасибо. Пожалуй, только поэтому я и осталась. Впервые на меня никто не обращал внимания.
– Наверное, потому, что вы все время молчали.
– Нет, не поэтому. Просто все сразу поняли, что я хотела. В моем кругу это никто не понимает. И никогда не поймет. Каждый хочет быть в центре внимания. И каждый друг другу льстит.
– Может быть, просто пытаются быть вежливыми и отпускают комплименты. К тому же такая женщина как вы этого заслуживает.
– Это лесть или комплимент?
– Ни то, ни другое, Майя.
И мне захотелось добавить: это жалость. Я действительно сегодня ее жалел. Ни Катю, ни Тошку, ни полуслепого Сан Саныча, ни девочку Полюшку. А именно ее. И она не поняла, расценив как знак внимания. И тут же его пресекла.
– А эта Галка… Кто она?
Меньше всего с ней мне хотелось говорить о Галке. Это было наше, по-настоящему, родное, близкое, болезненное, о чем я не мог говорить. Возможно, пока…
– Галка? Вы же слышали – она умерла.
– Так рано… Наверное, очень страшно – умирать так рано. Особенно если знаешь об этом. И так нелепо…
– Она знала и не боялась. Она боролась до конца. Гораздо нелепее обрывать жизнь по собственной воле. Особенно, когда здоров и красив.
Майя внимательно на меня посмотрела и резко встала.
– Нам пора.
– Вы ведь не хотите еще уходить, да?
– Может быть. Но нам действительно пора. По пути нужно отвезти вещи. До свидания. И спасибо за вечер. Вы ведь специально его для меня придумали.
Да. Эта женщина далеко не глупа и весьма проницательна. Но, все же, она слишком себя любила и считала, что весь мир вертится исключительно вокруг нее. И мне так хотелось хоть на миг переубедить ее. И признаться, что все гораздо проще. Что просто позвонил ее сын, и я, насколько сумел, его поддержал. Но этим я не воспользовался. Потому что мне нравился ее сын. И свое слово я держать еще не разучился. Пусть она остается в счастливом неведении. Учитывая, что я сам себе лгал только наполовину. Мне и впрямь приятно было ее видеть. И ради нее стоило придумать такой вечер. Даже если все гораздо проще.
Мы вышли на улицу. Никто не знал, что в машине – вещи для детей. И я ломал голову, как бы попроще рассказать, чтобы не смутить
– Да, кстати, – сухо и строго обратилась она к Кате Рощиной. – В моей машине есть кое-что для ваших ребят. Я вас по пути подброшу. Только, пожалуйста, не благодарите.
Сказано было таким тоном, что никто даже рта не раскрыл. Они уселись в машину. Я видел радостное, оживленное лицо Котика и был искренне рад за него. Я видел огонек в глазах Кати, когда она смотрела на Шурочку и искренне радовался за них. И я видел вновь отрешенное, холодное лицо Майи.
– Майя, – тихо позвал я ее. – Можно хотя бы мне вас поблагодарить.
– Да, вам можно. Ведь вы все придумали. И придумали хорошо. А я вам подыграла. Надеюсь тоже неплохо?
– Спасибо, Майя.
Машина сорвалась с места, оставляя за собой клубы пыли. Мы стоял возле подъезда втроем.
– Ну, и штучка, – Петька почесал затылок. – Таких еще поискать нужно. От таких можно чокнуться.
Шурочка набросился на него с кулаками. Он был не на шутку взбешен. Его круглое лицо стало пунцовым от ярости, а очки от возмущения съехали с носа.
– Ты… Я не посмотрю, что ты мой друг. Только еще раз посмей! У тебя всегда были штучки, от которых можно чокнуться! Это ты с ними путался… Не оценивай всех по своим дешевым девкам, стихоплет несчастный! Катя же… Она совсем другая.
Петух отскочил на несколько шагов назад, вытянув вперед руки, словно защищаясь. И громко расхохотался.
– Эх ты, профессор! Дальше своего носа не видишь! При чем тут Катя! Там была еще одна девушка! Ну да, ты ее, конечно же, не заметил! Куда уж нам…
– Еще одна, – растерянно пробормотал Шурочка. И смущенно протер свои запотевшие очки. – Ну да, конечно. Вроде, была. Только я… Честно говорю…
– Да ладно тебе, не оправдывайся, – Петька по-дружески ударил его по плечу. – Мы все и так поняли.
– Что? Что вы поняли?! И почему вы что-то должны понимать! За меня! Если я сам ни черта не понимаю…
Я отвел Петуха в сторону.
– Не трогай его, Петька. Он действительно впервые за долгое время по-настоящему счастлив. Не знаю, что и как у них получится, но главное – Шурочка будет жить. Снова.
– М-да… – протянул Петух и внимательно на меня посмотрел. – А ты, как я понял, в отличие от Шурочки, не собираешься бросаться на меня с кулаками. Ведь я говорил про Майю.
Я как можно равнодушнее пожал плечами.
– И что ты такого сказал? К тому же я не влюблен.
– А, может быть, совсем наоборот? – усмехнулся он, жуя кончик сигареты и сверля меня взглядом.
– Ну, знаешь! – я не на шутку взбесился. – Что за чушь ты мелешь! Бред какой-то! Идиотизм! Тоже мне, нашелся психолог. И не надо таращиться на меня своими тарелками! Достал уже… Психологии, наверное, тебя учат во время разгрузки ананасов! Да? Дурак отвязанный…