Солдаты Вечности

Евтушенко Алексей Анатольевич

– Допустим, у тебя.

– Понятия не имею. А делать предположения и выводы не входит в круг моих обязанностей. Это людская прерогатива.

– Ладно, тогда ответь, почему ты раньше молчала?

– То есть как это – молчала? Вся информация отражается на «доске объявлений». Если бы вы были внимательней, давно бы все знали.

Черт, и возразить нечего…

– Она так запрограммирована, – раздался за нашими с Мартой спинами знакомый голос. – Бьет тревогу лишь тогда, когда ситуация грозит закрытием канала.

Мы

обернулись.

– Оскар! – дружелюбно воскликнула Марта. – Добро пожаловать в сумасшедший дом.

– Слава богу, – сказал я. – Здравствуйте, Оскар. Как вы себя чувствуете?

– Здравствуйте, друзья, – было заметно, что хранитель Пирамиды рад своему возвращению. – Чувствую я себя нормально, спасибо. Но так бывает всегда после этих… провалов, назовем их так. Увы, они учащаются. Что я и предсказывал.

Он подошел ближе, «вырастил» кресло, уселся в него и окинул взглядом «доску объявлений».

– Так. Ядерная катастрофа на Дрхене – кажется, уже необратимая – и пандемия доселе неизвестной смертельной болезни у айредов. Лекта. Сразу и практически одновременно два мира. Очень странно.

– Нам тоже так кажется, – кивнул я. – Но ваше развернутое мнение по данному поводу очень бы хотелось знать. Да, и что там с каналом на Лекту, он на грани закрытия?

– Скорее всего, – сказал Оскар. – Иначе Циля Марковна не забила бы тревогу в открытую. Она вас подняла с постели, я вижу?

– Не без этого, – сказал я. – Сначала Марту, а уж затем меня. И сколько у нас времени?

– Трудно сказать. Всегда по-разному. Может, неделя или чуть больше… А может, и месяц или вовсе два-три дня. Обычно каналы закрываются, когда ситуация в гибнущем мире становится необратимой.

– Обычно? – приподняла брови Марта. – Значит…

– Да, бывало, что канал на гибнущий мир не закрывался вообще.

– И от чего это зависит? – спросил я.

– Если б я знал, – вздохнул Оскар. – Само существование, а также режим и особенности функционирования каналов и тоннелей Внезеркалья во многом еще большая загадка. Я бы даже сказал – это одна сплошная загадка. Хозяева не смогли ее разгадать – так, лишь надкусили яблочко.

– А я-то думала, что прежние хозяева Пирамиды были практически всемогущи, – заметила Марта. – И всезнающи.

– Отнюдь. Могли и знали они многое, это да. Но не все.

– Давайте вернемся к айредам, – предложил я. – Треть населения целой планеты уже в могиле из-за какого-то вируса. И с каждым днем ситуация все хуже. Черт, мне всегда казалось, что подобное возможно только на страницах фантастических романов.

– Там что-то вроде нашего Средневековья, – напомнила Марта. – Не забывай.

– И что? Или на Альтерре в Средние века чума не свирепствовала?

– Была, как же. И не только в Европе, и не только чума.

– Ну вот. Однако выжили. И вы, и мы. А здесь в чем дело?

– Ты

глобус Лекты видел? – осведомилась Марта. – Всего три материка, да и те соединены между собой узкими перешейками.

– Ты хочешь сказать, из-за этого для вируса нет препятствий к быстрому распространению?

Марта неопределенно пожала плечами и промолчала.

– Но ту же нашу бубонную чуму или грипп-«испанку» начала прошлого века, если я правильно помню, останавливали вовсе не океаны, – возразил я неизвестно кому.

– Там, – Марта кивнула на цветную картинку, изображающую нескончаемую череду погребальных костров на окраине какого-то города, дым от которых застилал солнце и превращал ясный день в угрюмую фантасмагорию впавшего в безнадежную депрессию художника-гиперреалиста, – тоже стараются бороться. Как могут. Жесточайший карантин и все такое. Как видишь, не помогает. И вообще, что ты хочешь от меня услышать? Я, знаешь ли, не эпидемиолог. Знаю только, что до открытия антибиотиков или даже прививок им еще далеко.

– Антибиотики, если мне память не изменяет, в данном случае не помогут, – сказал я. – Вирус – не бактерия.

– Да какая разница? Нужных лекарств у них нет по-любому. И вакцины тоже.

– Н-да… – Я непроизвольно потер уже выказывающий первые признаки небритости подбородок. – Скажите, Оскар, вы лично сталкивались с чем-то подобным за тот миллион лет, что здесь сидите?

– Миллион двести, с вашего позволения, – усмехнулся старик. – Да, сталкивался. И не единожды.

– Ага!

– На самом деле всего два раза на моей памяти. Это – третий случай. Но если говорить о гуманоидах – первый.

– И те, негуманоидные, цивилизации погибли от пандемий безвозвратно?

– Увы, – подтвердил Оскар. – Если желаете, могу рассказать в подробностях.

– Может, позже, – сказал я.

– А когда был последний раз? – опередила меня с правильным вопросом Марта.

– Очень давно. Фактически полмиллиона лет назад. А впервые это произошло еще в пору моей юности – через двадцать тысяч лет после того, как ушли Хозяева.

Как-то неожиданно подкралась усталость. Я подумал о том, что вот остальные сейчас преспокойно спят и знать не знают о том, что где-то мучительно и неотвратимо погибает вполне симпатичная раса айредов. И вовсе не потому, что сама, подобно киркхуркхам, выпустила из бутылки какого-то жуткого, рожденного научно-техническим прогрессом джинна. А просто по несчастливой случайности.

Или это не случайность?

Киркхуркхи и айреды. Две обитающие в разных галактиках и отстоящие друг от друга на сотни лет развития расы разумных существ. Что между ними общего, кроме того, что и те и другие относятся к гуманоидным (киркхуркхи, ясное дело, в меньшей степени) и погибают практически одновременно? Статистика и прецедент. Что там говорил по этому поводу Оскар?