Солдаты живут
Шрифт:
Такой ритуал они считали наиболее подходящим для верховного жреца Пути Меча — хотя никто не мог сказать как, почему и когда эта идея зародилась. Никто из хсиенцев, многие из которых выросли в хсиенских монастырях боевых искусств, не слышал о подобной практике. Жители Хсиена своих мертвых хоронили. А соплеменники Доя настаивали на том, что его предшественников хоронили «открыто» — именно так, как они хотели поступить с ним сейчас.
Проходя мимо погребального костра, каждый из нас бросал на дрова пучок травы и сложенный кусочек бумаги с молитвой,
— Наверное, они приняли этот обычай, когда впервые побывали в моей стране, — предположил Суврин. — Некоторые из моих соплеменников хоронили покойников «открыто», особенно когда опасались, что умершего похитит «оболочка».
Опять «оболочки». Одни из тех монстров, которых никто никогда не видел, вроде вампиров и оборотней. Ну почему, когда в мире на свободе рыщет столько реальных монстров, которых достаточно часто видят и от которых страдают, так много людей забивают себе головы монстрами, коих ни разу не видел ни один надежный свидетель?
— А разве пламя поработало бы хуже?
— Сжигание было не принято. И его не признают даже сейчас, хотя через Данда Преш прошло уже много северян.
Я хмыкнул. Наверное, дело тут связано с религией, а в религии я редко нахожу логику.
— Простых людей, бедняков, и всех, кто не преставляет интереса для «оболочки», хоронят обычно. Вот так. — Суврин указал на могилы вокруг нас. — А тех, кто может привлечь «оболочку», хоронят «открыто». Чтобы монстр не получил хороший кожаный костюм. — Он показал в сторону. — Видите эти курганчики? Наверное, в них временно поместили жрецов и Капитанов, чтобы потом устроить им подобающие «открытые» похороны. Думаю, их армия поспешно отступала. И они так и не вернулись, чтобы заняться мертвецами.
И в самом деле, я разглядел несколько кучек, где лежали шесты, кости и обрывки тряпок, — наверное, когда-то здесь собирались установить погребальные помосты.
— Похоже, «оболочки» не добрались сюда, коль не воспользовались такой халявой.
Ответом мне стал угрюмый взгляд.
Я так до сих пор не понял, почему Суврин стал фаворитом Дремы и ее вероятным преемником. Но я никогда не понимал и того, почему Мурген выбрал Дрему. Однако выбор был удачным. Дрема провела Отряд сквозь кьяулунские войны и времена Пленения. А сколько я видел удивленно поднятых бровей, когда выбрал Мургена летописцем? И ведь Мурген справился, хотя и сомневался в здравости своего рассудка.
Вот и Дрема что-то увидела.
Суврин не соглашался. И упорно твердил, что покинет Отряд. Но я заметил, что он уже упустил несколько замечательных возможностей для ухода.
Сари по праву ближайшей родственницы Тай Дэя попросила Мургена помочь ей и Тобо бросить факелы в погребальный костер Тай Дэя. И правильно, решил я, хотя старики немного поворчали. Мурген и Тай Дэй очень долго были близки как братья"
Но помочь ей зажечь костер Доя Сари попросила только Тобо.
И даже я отдал честь погибшему мастеру меча, хотя никогда не доверял ему при жизни.
Госпожа
— Полагаю, тебе стоит признать, что уж сейчас-то он заслуживает доверия, — сказала она, словно прочла мои мысли.
— Ничего я признавать не обязан. Просто он смылся раньше, чем успел подставить всех нас.
— Старый дурак — всем дуракам дурак. Я не стал спорить. Она выиграет любой спор, просто пережив меня. И я сменил тему:
— Тебе до сих пор кажется, что ты становишься сильнее?
Уже давным-давно она почти не могла красть у Кины магическую силу. Но еще раньше ей удавалось воровать столько, что она сравнялась с Душеловом. По ее мнению, красть стало почти нечего именно после того, как Гоблин ранил богиню.
И мне казалось вполне логичным, что возвращение Гоблина в роли орудия Кины означает, что магический источник снова доступен. Но я ошибся. Он стал доступен лишь после того, как Гоблин и девушка обосновались в Роковом перелеске.
— Сила возвращается. Мало-помалу. — В ее голосе прозвучало нетерпение. — Я уже могу показать парочку балаганных фокусов. — По ее меркам это означало, что она пока способна лишь уничтожить деревушку, просто щелкнув пальцами. — Надо подобраться поближе и проверить, поможет ли это.
Я не стал развивать эту тему, потому что чувствовал: Госпожа взволнована. Она хорошо скрывала волнение, но если дать ей волю, она с ума меня сведет разговорами о том, в чем я совершенно не разбираюсь.
Да и я мог отплатить ей той же монетой, заведя разговор или о своих теориях болезней, или об истории Отряда.
Наш брак определенно заключен на небесах.
— Как ты считаешь, не отыскать ли нам Ревуна после похорон? — спросил я. — И проверить, не заставила ли его моя идея работать над коврами быстрее.
— Если ты дашь ему сейчас то, что он хочет, ему незачем будет оставаться с нами.
— Да куда ему бежать?
— Он найдет куда. И всегда находил. А затем его путь каким-то образом всегда пересекался с нашим.
— Тогда надо на него надавить, чтобы он сделал два или три ковра. А пока он этим занимается, ты можешь вертеться рядом и изображать ученицу, сестричка Шукрат.
— Ага! Ни за что! Он противный. И воняет. И еще у него больше рук, чем у этих четырехруких гуннитских богов.
— Он же коротышка, — вставил Тобо, сидя на стуле, который принесли для него, чтобы он смог отдохнуть между церемониями. — Возьми и отшлепай его.
— А может, он только этого и хочет?
— Найди кого-нибудь, чтобы таскал меня, и я отправлюсь с тобой, — сказал Тобо Шукрат. — Ревун рядом со мной нервничает. Костоправ, а как мы станем его называть, если Шевитья излечит его от воплей?
— Думаю, Вонючка вполне подойдет. Пламя погребальных костров взметнулось выше. Тобо перестал обращать на меня внимание. Я тоже замолчал. Настало время прощаться, старина. Тай Дэй и Дой никогда не произносили отрядной клятвы, но в душе были нашими братьями. И истории их жизни уже вплетены в гобелен наших Анналов.