Солдаты живут
Шрифт:
— Жена тоже.
— Я так и знал, что мы кое-что забыли, когда устраивали ту церемонию. Надо было привести законника. Лохань! Проследи, чтобы никто не смел прикасаться к тому копью, пока мы не разведем огонь. А все положенные прикосновения я сделаю сам. Где мои птички? Пора возвращать Черных Гончих. — Мы не могли уйти отсюда без них. Они станут решающим оружием в войне с Душеловом. Дреме, наверное, их уже отчаянно не хватает.
Подошли Лебедь и еще трое — все они с натугой тащили столб, на котором летала старшая девушка.
— Эта проклятая
— Нет! — рявкнула Госпожа. — Аккуратно! Не забыли, что стало с другой? А если забыли, то смотрите. — Она указала на небо. Дым, пыль — или что там было — все еще висели над нашими головами размытым облаком. Время от времени в нем до сих пор потрескивали игрушечные молнии. — Так-то лучше. Гоблин! Дой! Идите сюда, взгляните на эту штуковину.
— А ты посмотри на эту ткань, — предложил Лебедь, протягивая мне черный лоскут.
На ощупь он напоминал шелк и казался почти невесомым. Когда я его потянул, он растянулся, не разрываясь и не становясь тоньше. Или же мне так показалось.
— А теперь смотри. — Лебедь ткнул в лоскут ножом. И лезвие не прошло. И разрезать его тоже не смогло.
— Какой практичный фокус, верно? — заметил я. — Нам очень повезло, что у нас оставались огненные шары. Дорогая, взгляни. Покажи ей, Лебедь. Эй, вы. Хватайте это бревно и тащите его через врата. И пошевеливайтесь! Эти ребята умеют летать. И когда сюда заявится следующая стая, вряд ли им захочется с нами дружить.
Впрочем, никому мои подбадривания не требовались. Вверх по склону к вратам уже двигалась плотная цепочка людей и животных, переносящих снаряжение. Старшую девушку уже тоже несли наверх, привязав к сооруженным Гоблином носилкам.
Когда Лебедь показал Госпоже фокус с тканью, я сказал ему:
— Попробуй подыскать в одной из хижин бревно или столб, которое сможет издалека сойти за эту летающую штуковину.
На меня тут же уставились Госпожа, Гоблин и Лебедь. Но на сей раз я воспользовался своим правом командира и ничего не стал объяснять. У меня имелось предчувствие, что Ворошкам не понравится утрата летающего бревна. Это мои товарищи могли понять, но если бы я высказал это вслух, они лишь потребовали бы дальнейших объяснений, Осмотрев младшую девушку, я сказал:
— У нее сломаны кости, сильные ожоги, проникающие раны, порезы, ссадины и наверняка внутренние повреждения.
— И? — спросила Госпожа.
— И поэтому я считаю, что толку от нее для нас будет мало. Она наверняка умрет. Поэтому я сделаю для нее все, что смогу, и оставлю ее здесь. Пусть родственнички занимаются ею сами.
— Ты что, к старости стал сентиментальным?
— Я уже сказал, что проблем от нее будет больше, чем толку. К тому же ее сестричка очень быстро придет в себя. Поэтому если я поступлю правильно с той, которую оставлю здесь, то у местных колдунов станет меньше поводов гоняться за нами с нехорошими намерениями.
— И как они поступят?
— Не
— Если бы они у них имелись, им незачем было бы нападать на нас. Все шансы за то, что Бовок эти переходы удались именно из-за того, кем она была, а также потому, что она уже однажды пробилась через врата.
Я взглянул на форвалаку. Теперь уже и голова стала головой Лизы-Деллы Бовок. Той самой Лизы Бовок, что погубила Каштана Шеда тысячу субъективных лет назад. Глаза у нее были закрыты, но она все еще дышала.
Придется это исправить.
— Сперва отруби ей голову, — сказала мне Госпожа. — А потом разожги огонь.
31. Хатовар. Открытые врата
Ворошки подкрадываться не стали. Они обрушились на нас с северо-запада разъяренным, рвущимся в бой роем. В первой волне их было не менее двадцати пяти.
Все мои люди уже находились за вратами, на подъеме к равнине, но многие из Неизвестных Теней не успели вернуться. Перед уходом я разбросал в лесу раковины улиток, чтобы им было где укрыться. Я вызволю их потом, когда суматоха уляжется.
Рой приближался, волоча за собой огромные развевающиеся полотнища черной ткани. Хоть они и видели, что мы уже за вратами, а главные наши силы успели подняться на равнину, они все равно снизились и закружились над нашим брошенным лагерем, поливая его дождем небольших предметов, которые превращали грунт в лужицы лавы, а растения заставляли вспыхивать почти со взрывом. Ни одна хижина или загон для животных не уцелели. Но раненая девушка и погребальный костер форвалаки остались нетронутыми.
— Рад, что мне не нужно бегать под таким дождиком, — заметил я. Парочка Ворошков попробовала обогатить меня подобным опытом, но барьер между Хатоваром и равниной легко отбросил их снаряды. А заодно и поглотил их магию. Снаряды не взрывались, даже падая на землю.
— Все они тоже дети, — сказала Госпожа. Казалось, что каждый летун делает что хочет и летает там, где ему вздумается, но тем не менее они не сталкивались. Убедившись, что атака оказалась безрезультатной, почти все летуны приземлились возле раненой девушки.
Мы, стоя по свою сторону врат, оперлись на бамбуковые шесты и стали наблюдать.
Во второй волне пришельцев оказалось всего трое. И показались они через несколько минут после авангарда.
— А это наверняка лидеры, — решила Госпожа. — Раз они чуть осторожнее подростков. — Полотнища черной ткани у этой троицы выглядели еще более внушительно.
— Старейшины семейства совершают путешествие, — согласился я. — А семейка у них очень даже немаленькая. Учитывая размер армии, которую они привели.