Солги обо мне. Том второй
Шрифт:
Звучит как угроза. Наверное, она только думает, что хорошо знает Олега, иначе не пугала бы меня такими детскими шпильками.
Резкий хлопок закрывшейся двери все равно заставляет меня подпрыгнуть на месте. Даже Олег делает это почти бесшумно, но Тамаре обязательно было нужно оставить последнее слово за собой.
Я все равно иду за ней, нажимаю на ручку двери - снова и снова, но она не поддается.
Глупо надеяться, что приставленный Олегом надзиратель вот так ошибется, но каждый раз, когда она уходит,
Олег учел все ошибки - как и обещал.
Почти сразу после того нашего разговора он перевез меня в наш загородный дом. Больше получаса езды от города, а закрытом поселке, куда не может въехать ни одна посторонняя машина - даже Доктора смерть привозит и увозит его личный водитель. Даже если случится чудо, и я смогу выбраться из клетки - мне все равно далеко не уйти.
Но чуда не случится.
Он сменил замки - и теперь дверь закрывается снаружи так, что изнутри ее не отпереть.
Здесь тоже повсюду камеры.
И решетки на окнах.
В кухне постоянно находится горничная. Каждый раз, когда я туда захожу, она не позволяет мне даже к стакану притронуться. Не знаю, что именно Олег им рассказал на тему таких предосторожностей, но точно забыл упомянуть их первопричину.
А еще в каком-то дальнем крыле дома, где находится пульт от охраны (я не видела, но догадаться не сложно), сидит человек, в чьи обязанности входит следить за каждым моим шагом.
И еще парочка есть на улице - я видела их в окно.
Даже если бы дверь была не заперта - мне все равно не удастся незамеченной выскользнуть из дома. А даже если я смогу это сделать, то понятия не имею куда идти. Я не могу вызвать такси, потому что у меня нет телефона. Я не могу выйти в интернет, потому что у меня нет ни ноутбука, ни планшета.
Даже у заключенных в тюрьме есть право на использование мобильного телефона.
А у меня нет права даже закончить весь этот кошмар.
Я кругами хожу по комнате, потому что в последнее время меня тошнит даже от книг.
Останавливаюсь напротив глянцевой поверхности стеллажа, где расставлены всякие награды, полученные Олегом за разную благотворительность и прочую показуху, благодаря которой он создал свой великолепный сверкающий образ.
Меня и раньше все время выворачивало, но это случалось просто так, в основном от нервного напряжения. В последнюю неделю это случается почти каждое утро - без повода. А теперь добавился новый симптом - резкие запахи. Вчера днем я зашла на кухню, чтобы попросить чашку чая, и с трудом сдержалась, чтобы не вырвать прямо в раковину, потому что работница как раз тушила большой кусок телячьей печени.
Когда у меня были месячные?
Я поднимаю голову выше, к маленькой статуэтке в виде маски языческого божка - за ней висит камера наблюдения, если хорошо присмотреться - можно увидеть тонкий «глазок»
Сосредотачиваюсь, вспоминаю, когда именно у меня были женские дни.
После того, как Меркурий…
Резко втягиваю губы в рот, зажимаю их зубами, чтобы из горла не вырвалось ни звука.
Нужно сосредоточиться, не раскисать. Сейчас мне это не поможет.
Шаг за шагом отчитываю дни назад. Запрещаю себе спотыкаться о болезненные воспоминания.
Месячные начались почти сразу после того, как мы вернулись из Италии. Были короткими и очень болезненными - я лежала как тюлень и чувствовала себя просто ужасно, когда Макс принес из магазина гигиенические принадлежности, пока я никак не могла придумать, как бы его об этом попросить. На мой вопрос, как он догадался, только посмеялся и сказал, что у меня взгляд голодной самки тиранозавра.
Это было…
Я несколько раз пересчитываю в уме недели.
Девять недель назад.
Даже после операции мой организм почти всегда работал как часы. Не знаю, с чем это связано, но у меня не было задержек даже в первые годы начала цикла. Сестры всегда смеялись и говорили, что с такими «правильными часиками» у меня точно не случится пропущенных «залетов».
Мои месячные опаздывают на пять недель.
Первый раз в жизни.
Я поджимаю колени еще выше, упираюсь в них лбом.
И не знаю, что мне делать - паниковать по-настоящему или… тихонько радоваться?
— Вероника Александровна, - в гостиную, где я изображаю испуганного единорога, заходит здоровенный охранник, за которым семенит симпатичная худощавая женщина неопределенного возраста.
– У вас три часа на сборы, Олег Викторович сказал привезти вас к семи.
Я моргаю пытаясь понять, к чему эти слова, и задумалась ли я настолько, что пропустила предысторию. Олег меня ждет? Где? Причем тут эта неизвестная особа?
Только когда она выходит из-за его спины - и я замечаю в ее руках тяжелый чехол из-под одежды, вспоминаю, что сегодня у нас целое «важное событие», хотя правильнее будет назвать его экзаменом на пригодность - Олег устраивает ужин с моей семьей. А это, наверное, моя фея-крестная - самая дорогая из прайса, которая будет лепить Золушку из замухрышки. Могу поспорить, что в чехле - самое дорогое платье, которое только можно было найти на этот сезон - как же это Олег, и вдруг без широких жестов. Сегодня комедию буду корчить не только я. Может даже, правильнее будет сказать, что как раз ради своего собственного «красивого выхода» мой муж все это и затеял.