Солнце и сталь
Шрифт:
В кубках было не вино, а какой-то сладкий и терпкий напиток, но очень скоро все пирующие начали хмелеть и веселеть. Видимо, догадался Конрад, поднимаясь на нетвердые ноги, какой-то неверный из слуг подло и коварно капнул в напитки слугам божественного Хайдара немного узу.
Эта мысль вызвала у него кривую ухмылку.
Болело раненое бедро, болело плечо, но это были легкие раны.
Веселись! Празднуй победу!
– говорил он сам себе, но радости не было.
На Конрада наткнулся совершенно пьяный зих, обнял Даннайца за плечи и радостно рассмеялся. Конрад ответил
Сыны Солнца увидели, что их генерал куда-то уходит, но все были слишком пьяны и увлечены воспоминаниями о сегодняшнем рейде, что бы пытаться остановить его.
Конрад поднялся на вершину небольшой башни и взглянул в сторону низины.
Костров было море. Вся эта страшная сила, которую выплеснула Пустошь, бурлила внизу.
Эсме подошла сзади и обняла его за талию, прижимаясь щекой в мощной спине.
– Ты не слишком любишь веселье.
– сказала она.
– Не сегодня.
С башни видны были не только костры лагеря иаджудж, но и вымощенные улицы Львиного Сердца, сверкающая гладь искусственных озер и оросительных каналов, островерхие крыши домов и крытые золоченой медью крыши храмов и дворцов. Редко когда можно воочию увидеть столь явную границу между Порядком и Хаосом, между варварством и цивилизацией, между грязью и чистотой.
– О чем думаешь, мой железный рыцарь?
– Эсме игриво укусила его за ухо, но вопрос все равно прозвучал серьезно.
– Думаю, что за Ирам стоит сражаться. Не просто потому, что это мой долг как Сына Солнца. В Ираме есть то, за что можно погибнуть.
– Ты еще не видел нашей столицы.
– рассмеялась Эсме.
– Вот там действительно великолепный вид, а это - всего лишь пограничная крепость.
– Я говорю о тебе, моя принцесса.
– О! Еще комплимент!
Эсме прижалась к нему крепко-крепко.
Следующие недели были странными, страшными, безумными, но для Конрада де Фера и Эсме они запомнились как дни любви и счастья. Счастья, которого этим людям, для каждого из которых была написана в Пламени великая судьба, Небеса отмерили столь мало.
После вылазки Сынов Солнца иаджудж на некоторое время будто затаились. Потом начали каждодневные вылазки с их стороны. Стервятники пробирались под покровом ночи, вырезали дозоры, начали разорять предместья. В ответ посылали отряды бозугов и королевской пехоты, которые раз за разом скидывали стервятников в низину, иногда живыми, иногда - только обезглавленные тела.
С обрыва имадийцы и Сыны Солнца вынуждены были наблюдать, как иаджудж истязают пленных. Вопли несчастных неслись вдоль плато, отражаясь эхом от скал, и так улетали дальше и дальше, пока не умирали где-то в скалистых ущельях.
Теперь видно было, что иаджудж строили, в самом деле, осадные машины и камнеметы, но не ясно было, как они собираются их использовать.
Конрад и его люди еще несколько раз предпринимали опасные рейды против иаджудж, но ни разу им не удалось устроить такой же масштабной резни, как в первую вылазку. Принять большой бой не получалось просто потому, что иаджудж ничего не делали, что бы ввязаться в него, а спустить в низину большую армию значило
Войска томились от безделья, только бозуги чувствовали себя хорошо, это была их война - короткие стычки, стремительные набеги небольшими отрядами.
И все же в крепости воцарилось одушевление. Стало казаться, что война будет выиграна одним фактом противостояния орде, что, не решившись на штурм, иаджудж очень скоро начнут страдать от голода, жажды и болезней и прекратят осаду, а их орда развеется.
Видимо Нэток оказался не Всадником в Желтом, а просто вождем наглее и амбициознее прочих.
Конрад днем принимал участие в вылазках и наоборот, отражал набеги иаджудж на предместья Львиного Сердца, а потом возвращался во дворец, где его ждали ванна, изысканные кушанья и ласки Эсме. Это странная, почти приятная война, лишенная тягот бивуачного быта.
Конрад сильно отдалился от своих товарищей, много времени проводя в обществе Эсме и ее людей. Он начал учить язык зихов и Сыны Солнца поговаривали, что недолго и того дня, когда де Фер захочет пройти сквозь Пламя.
Что еще ждать от варвара с Востока - говорил Гвидо де Лион, и сам уроженец Лимье, но упорно считавший Даннайца варваром.
Но отвагу, воинское мастерство и умение командовать, которые были у Конрада никто не смел оспаривать.
С севера приходили странные известия о Батахире, принц не то потерпел неудачу при сборе еще одного воинства, не то будучи собранным, это войско взбунтовалось.
Зихи между собой перешептывались, что Батахир пользуясь тем, что отец и брат его воюют со стервятниками, замыслил мятеж и хочет оторвать себе северные провинции, провозгласив себя независимым королем. В это его поддерживает старая имадийская знать и многие ваджи.
Конрад начинал кое-что понимать в имадийской политике, но Ирам для него сосредоточился в Эсме. А Эсме он любил, любил по-настоящему. Он понял это не сразу, просто потому, что раньше романтические приключения миновали его, и он не слишком верил в песни и легенды. Так вот ты какая, настоящая любовь - думал Даннаец, когда сердце его сжималось лишь потому, что ему не удавалось встретиться с принцессой, когда он этого хотел.
Людям свойственно преувеличивать достоинства предмета своей любви, но Конрад, в упоении страстью сохранявший какую-то долю здравомыслия видел, что Эсме в самом деле удивительная. Не любовь Конрада делала ее такой в его глазах. Его любовницей была одна из самых ярких женщин всей огромной имадийской империи.
Она могла быть и заносчивой и жестокой, и вздорной, и ласковой, нежной, доброй. Но на такую метаморфозу способны многие женщины. Гордыня Эсме имела под собой все основания. Она умела командовать людьми и почтение, которое к ней испытывали зихи, основывалось не только на ее знатном происхождении. Эсме могла провести три дня в седле, не жалуясь на трудности пути. Она отлично стреляла из лука, и если бы дело дошло до рукопашной, то и мечом управилась не хуже многих воинов-мужчин. Во время ночной стычки она, стреляя с обрыва, убила и ранила не меньше дюжины иаджуджей.