Солнце мертвых

Атеев Алексей Григорьевич

Внезапно глаза его округлились.

– Как похитили?! – воскликнул он. – Да вы понимаете!.. Нет, не знаю! Хорошо, сейчас буду.

Ну, дела! – посмотрел Казаков на Андрея, положив трубку. Его круглое бабье лицо внезапно потеряло свое сонное выражение. Маленькие глазки, казалось, увеличились в размере и заблестели. – Ну, дела, – повторил он в изумлении. – Убитых-то наших, того… Украли…

– Как украли?! – не понял Андрей.

– Из морга украли! Так-то вот. Едем срочно туда.

Приземистое одноэтажное здание морга размещалось на самых задах городской больницы, но, судя по всему, было не самым последним в числе ее подразделений. Во всяком случае, оно выглядело

опрятным и ухоженным, чего нельзя было сказать о большинстве корпусов больницы.

Чувствовалось, что обитель скорби окружена чуткой и неусыпной заботой. Небольшая площадь перед зданием была аккуратно заасфальтирована и засажена по краям пестрыми цветами. Две скамейки перед входом в здание были выкрашены веселенькой голубой краской. Возле них прогуливались несколько жирных голубей. Казалось, перед нами не место последнего или предпоследнего покоя, а заведение культуры, скажем, клуб или библиотека.

Несмотря на ранний час, вокруг морга кипела жизнь. Сновали какие-то благообразные старушки, повязанные до глаз сиротскими платочками. Они не обращали друг на друга внимания и, видимо, старались показать, что не знакомы между собой, хотя были похожи друг на друга, словно инкубаторские цыплята. Резким им контрастом была другая группа граждан, тоже словно на одно лицо. Она состояла из молодых ребят, одетых в широкие, преимущественно зеленые брюки и, несмотря на жару, просторные кожаные куртки. Молодые люди, напротив, тянулись друг к другу и теперь стояли группкой, что-то горячо обсуждая. Когда милицейская машина приблизилась к зданию, модные ребята, словно чего-то испугавшись, поспешно разошлись прочь, но далеко не ушли, а встали поодаль и наблюдали за происходящим. Старушки же повели себя иначе. Они сгрудились возле машины и, отталкивая друг друга остренькими локтями, чуть не сбили с ног вылезших капитана и Андрея.

– Обмыть не надо ли? – послышался вкрадчивый шепот. – Молитву почитать, свечей, образков, венчиков погребальных…

Капитан в недоумении вытаращился на богомолок.

– Милиция! Милиция! – зашуршало сзади. Старухи испуганно вспорхнули прочь.

Андрею уже несколько раз приходилось бывать в морге, но до сих пор он не мог привыкнуть к этому печальному месту. Больше всего его угнетал запах. Может, запаха вовсе и не было, но Андрею казалось, что все вокруг пропитано густой трупной вонью. Впрочем, запах, конечно, присутствовал, хотя и не столь сильный, каким он казался Андрею.

При виде милиции заведующий моргом, вернее, главный патологоанатом городской больницы поспешно поднялся со своего кресла и вышел навстречу.

– Ума не приложу, – растерянно сказал он вместо приветствия, – кому понадобилось их похищать?

– Здорово, Кузьма! – добродушно произнес Казаков, протягивая руку патологоанатому.

Но озабоченный Кузьма руку хотя и пожал, но на приветствие не реагировал и растерянно чесал лысую голову. Весь его вид выражал полнейшее недоумение. Андрею даже стало жалко несчастного заведующего моргом, у которого так легко и просто пропадают мертвецы. Однако он внутренне одернул себя и строго посмотрел на разгильдяя Кузьму. Тот, видимо, ощутил серьезность ситуации, потому что еще больше покраснел и, бросив чесать лысину, стал теребить воротник крахмального халата.

– Прихожу утром, – смущенно докладывал он Казакову, – санитарка Евлампия Макаровна как обухом… Двух, говорит, не хватает. Я сначала не поверил. Бегу в прозекторскую, открываю холодильник – точно, нету! Да холодильник и закрыт не был. Стекла разбиты. Кругом осколки. Двадцать лет работаю, первый раз на моей памяти подобный случай. Не воровали до сих пор трупы. Не воровали! Что за времена

такие! Ну скажи на милость, Мирон Захарович, – горячо обратился он к Казакову, – на кой им трупы? Мыло, что ли, варить? – он махнул рукой. – Словом, посмотрел я на это безобразие и вам звонить, да и за стекольщиком сразу послал. Уже стеклят окна. До главврача дошло! Скандал! Ну кому они нужны?

– Там что же, работает стекольщик? – строго спросил Андрей. – Вы нам следы преступления уничтожили!

Однако вполне уместное это замечание почему-то рассмешило странного Кузьму. Он внезапно залился мелким рассыпчатым смехом.

– Именно мыло! – закричал он. – Вон те, – он кивнул на толпящихся за окнами молодых людей, – и сперли. Они и отца родного пустят на мыло, коли выгода будет.

– Кстати, кто это такие? – осведомился Казаков.

– Бизнесмены. Ритуальные услуги. Похоронное бюро «Эдем» и ритуальная фирма «Алилуйя». Закопают, раскопают и снова закопают, только денежки плати! Орлы!

– Орлы падалью не питаются, – возразил начитанный Андрей.

Кузьма только хмыкнул, и его лицо снова приняло горестное выражение.

Андрей продолжал строго взирать на провинившегося анатома, у которого из-под носа похищают вверенные ему трупы, но Казаков, казалось, отнесся ко всему спокойно.

– Идем посмотрим, – сказал он, ни к кому, собственно, не обращаясь, и первый пошел на место преступления. Он двинулся вперед, видимо, хорошо зная дорогу. Остальные последовали за ним. Андрей шел последним и чем ближе подходил к двери прозекторской, тем у него сильнее дрожали ноги.

Однако, к его облегчению, разъятых трупов внутри не обнаружилось. Там находились только две санитарки. Пожилая дородная женщина, видимо, та самая Евлампия Макаровна, равнодушно посмотрела на вошедших и отвернулась, зато другая – жгучая брюнетка в белоснежном халате с бриллиантовыми серьгами в ушах – с любопытством уставилась на Андрея, а потом почему-то подмигнула ему.

– Здорово, голубки, – капитан посмотрел на брюнетку, – все хорошеешь, Софико.

– А почему нет! – Та во весь рот улыбнулась, открыв два ряда белоснежных острых зубов. – Ты же знаешь, начальник, я женщина простая, веселая. Жить люблю, что мне эти жмурики… – она кивнула в сторону холодильника. – Им гнить, нам жить!

Не вступая в дискуссию, капитан отворил дверь холодильника, и у Андрея подкосились ноги. Это и было самое худшее. Кругом лежали обнаженные тела того ужасного цвета, который делает человека совершенно неузнаваемым.

Странно, но Андрей, обычно спокойно относившийся к виду жертв на месте преступления, в морге страшно волновался и почти терял сознание. Вот и сейчас он почувствовал, что тошнота подкатывает к горлу, а голова наполняется стеклянным дымом.

Капитан, видимо, заметил его состояние. Он внимательно посмотрел на Андрея и приказал ему остаться в прозекторской.

– Что, студент, нанюхался? – спросила пожилая санитарка, а вторая, та, что с бриллиантами, захохотала.

– Я не студент, – строго ответствовал Андрей, – а лейтенант милиции.

– Ой-ой! – еще пуще захохотала бриллиантовая. – Гляди-ка, Евлампия Макаровна, лейтенант!

– Ладно, оставь его, Софико, дело-то серьезное.

В этот момент в прозекторской снова появились Казаков и Кузьма.

– Так, дамочки, – неожиданно грубо оборвал завязавшийся разговор Казаков, – пошли прочь! – Санитарки, не торопясь, удалились. – Дело-то и впрямь серьезное, – повторил капитан слова пожилой санитарки. Он внимательно стал изучать пол перед окном. – Включи-ка весь свет, Кузьма, – скомандовал он. – Так-так. Однако! Копытов, – позвал он Андрея, – посмотри ты. Что видишь?