Солнце мертвых
Шрифт:
– Странно, куда она могла деться? – Казаков в последний раз подергал дверную ручку.
– И ничего странного. Пошла насчет похорон хлопотать.
– Может, ты и прав, но что же делать дальше?
– Вы начальник, вам виднее.
– Ты это брось. Начальник… – Капитан мрачно вздохнул.
– Может, в гостиницу поедем, на место преступления? Осмотрим там все, с его товарищами потолкуем.
– Ерунда, – отмахнулся капитан, – чего мы там не видели. А потолковать с этими неграми? Ты французский язык знаешь или хотя бы английский? Нет? Как же ты собираешься с ними говорить?! На переводчика надежда слабая. Тебе
Установить адрес Владимира Еремина не составило труда, но на стук в дверь, как и в квартире Каковенко, никто не отозвался.
– Нету его, – сообщила соседка, – уж, наверное, с неделю.
– А где он?
– Кто его знает! Может, к родителям уехал. Правда, если Володя отлучается, то он всегда об этом сообщает. Просит почту из ящика забирать.
– А когда вы его видели в последний раз?
– По-моему, в позапрошлую пятницу, на лестнице утром встретила. Он, видать, на работу шел.
– А после этого?
– Я же сказала, не встречала его уже больше недели. Сегодня понедельник.
– В музей! – решительно сказал Казаков.
– Вы серьезно думаете, что он может быть там?
– Проверим. Мало ли что.
На дверях музея, как всегда, висел массивный амбарный замок.
– Вот видите, – сказал Андрей, – я же говорил! Никого тут не было с тех пор.
– С каких пор?
– Ну, когда я сюда приходил. Не помните разве? Вы же сами меня посылали в прошлый понедельник. Разобраться, что за кладбище такое, которое в районе проспекта Химиков.
– Правильно! – вспомнил Казаков.
– Вот! И замок висел уже тогда, – Андрей присмотрелся к замку. – Никто его с тех пор не трогал. Значит, и здесь прокол.
– Говоришь, не трогал? – капитан подергал замок. – Похоже, ты прав. Значит, ты был здесь в прошлый понедельник. А когда пропал директор? По словам соседки, в позапрошлую пятницу, то есть за три дня до этого. А убийство в кафе? В позапрошлую субботу. Какие-то странные совпадения.
– А чего тут странного? Сейчас лето. Посетителей совсем нет. Может, он действительно куда-то уехал?
– Может быть. Но почему никому не сказал? Ну-ка, пойдем. – Капитан решительно спустился с музейного крыльца и пошел вдоль здания. Андрей последовал за ним. Казаков обошел дом с тыла и остановился у неприметной двери.
– Учись, пацан! – усмехнулся он. – В любом присутственном месте всегда есть черный ход.
Он подергал дверь.
– И тут закрыто. Впрочем, – присмотревшись, сообщил он Андрею, – замок здесь простенький.
Капитан достал из кармана пиджака уже знакомый Андрею продолговатый предмет и стал колдовать над замком.
– Да вы прямо заправский взломщик.
– Точно, – подтвердил Казаков, – что умею, то умею. Прошу вас, – он резко распахнул дверь и шагнул вперед. – Дверь прикрой как следует. Чтобы никто не вошел, – обернулся он к лейтенанту.
Андрей запер вход на щеколду и ощупью двинулся вслед за капитаном по темной лестнице.
В зале было почти темно. Только кое-где из-за неплотно задернутых штор пробивались лучики света.
– Где тут у них выключатели, – придушенным голосом проговорил капитан и зашарил рукой по стене. Вспыхнул свет. Андрей осмотрелся.
– Давненько я не посещал музей, – меланхолично заметил Казаков, – а ведь в детстве я очень любил эти скромные очаги культуры. Помнится, что мог часами стоять возле какой-нибудь ржавой пушчонки или разглядывать горсть затертых монет. История! Притягательная штука. Как представишь, что этими монетами расплачивались петровские стрельцы за кружку браги в царевом кабаке, аж жуть охватывает. Ну а здесь что? Очевидно, тот же набор. Точно. Вот и пресловутый бивень мамонта. Нет ни одного, наверное, музея, где бы не было этой дряни. Лучше бы бильярдных шаров из них наделали. А вот и птички. Так сказать, орнитологическое богатство нашего края, – капитан остановился перед витриной с чучелами и стал внимательно их разглядывать.
– Смотри, Андрюша, сова словно живая, и мышь в ее когтях будто только что поймана. А может, она, когда никого вокруг нет, оживает и охотится по своему обыкновению? Мышей здесь, судя по всему, хватает. Как думаешь, оживает?
Андрей пожал плечами и усмехнулся.
– Почему только сова, тогда уж все должны сходить с мест – и волк, и зайцы.
– Волку с зайцами несподручно. Ну на кого волк здесь будет охотиться? Мышами он не питается. А зайцы?
– Друг за другом!
– Да они же опилками набиты!
– А сова разве не набита?
– Конечно, сова тоже набита, но как только она чует запах своей исконной еды, то оживает и взмахивает крыльями. Вкус дичи кого хочешь оживит. Ты не допускаешь? Посмотри, у мышки в ее когтях выступила свежая капелька крови. Мышь поймана всего несколько минут назад. Мы помешали пиршеству.
– Шутите?
– Может, и шучу. Гляди-ка, да тут и медведь имеется. Бродил мишка по лесам, лакомился медом и малиной и не знал, что станет экспонатом. Надо думать, что если бы представил ожидающую участь, лучше бы в болоте утопился. Тоскливо, видать, ему стоять рядом с передовиками производства. – Казаков кивнул на фотографию на стенде «Лучшие люди Светлого». – Ну что эти передовики могут ему рассказать? О крекинге или бензоле? Да ему это глубоко безразлично. Вот если напомнить, как пахнет цветущий шиповник или медведица молодая… Ладно, оставим лирику, попробуем отыскать директора.
– Неужели думаете, что он здесь?
– Посмотрим. Где, интересно, его кабинет?
Кабинет разыскали довольно быстро, но он оказался, как и следовало ожидать, пуст.
Капитан осмотрел давно не крашенные облупленные стены, стыдливо прикрытые какими-то диаграммами и огромным плакатом-календарем, поздравляющим с новым, 1989 годом. С плаката ласково улыбалась народная певица Алла Борисовна и приветливо поднимала фужер с шампанским.
– Н-да, – скептически произнес Казаков, – неведомый мне директор музея Владимир Еремин, видимо, зачах в обстановке всеподавляющей скуки. Вон даже календарик у него четырехлетней давности. Все отмечают, что он парень молодой и неженатый. Следовательно?.. А, Андрей?