Солнце мертвых

Атеев Алексей Григорьевич

– Ты, я вижу, мне не веришь. – Сыроватых наконец понял значение этих взглядов.

– Ну что вы! – Олег неуверенно отвел глаза в сторону.

– Я бы на твоем месте, если ты, конечно, настоящий журналист, а не стажер, сам бы туда отправился.

– А что, я с удовольствием, – загорелся парень.

– Вот и поезжай.

– А вы?

– У меня здесь дела, – веско заявил Сыроватых.

– А как же я один? – недоуменно произнес парень.

– Мне ли подсказывать прессе, как действовать. – Физкультурник иронически

улыбался. – Адрес я тебе скажу, сядешь на автобус, и ты на месте. Дал бы и ключ от квартиры, но у меня там много ценностей.

Парень покраснел.

– Ну-ну, – Сыроватых хлопнул его по плечу, – я пошутил.

«Дать ему, что ли, ключи? – размышлял он. – Пусть поживет там денька два, посмотрим, все ли будет нормально. Такой вряд ли что сопрет».

– Для представителя советской печати я готов на все, даже на то, чтобы дать ключи от собственной квартиры. – Он достал из кармана ключи и помахал ими перед носом парня. – Но, – продолжал он, – ты мне удостоверение в залог.

– Как же я поеду без удостоверения? – Парень растерянно посмотрел на физкультурника.

– Да, действительно, ну тогда паспорт.

– Хорошо, – охотно согласился тот.

– Записывай адрес.

9

Как вы помните, после всего увиденного Тарасов и Кулик выскочили из злополучной квартиры и, не оглядываясь, пошли, нет, скорее побежали прочь. Слов не было. В головах господствовал полный сумбур. Мысли смешались в нечто, напоминающее переваренную лапшу. Жуткое было состояние.

Так бежали они мимо темных многоэтажных громадин, и у обоих из всей кутерьмы в головах ясно звучала только одна мысль: быстрее добраться до дома.

– Постой, Иван Николаевич, – Тарасов схватил товарища за рукав плаща, – мне-то куда идти, ведь у меня в квартире Кнутобоевы.

– Ничего, потеснятся, – не останавливаясь, сказал Кулик.

– А что я им скажу?

– Скажи, что следствие продолжается. – Они снова в молчании зашагали по мокрому тротуару.

– А все же, что это было? – Тарасов снова приостановился.

– Даже и думать не хочется! – Кулик с досадой повернулся к майору. – Настолько все дико. Я, откровенно говоря, очень сожалею, что влип в эту историю.

– Уж извини меня, – сказал Тарасов, достал из кармана сигарету и попытался закурить. Спички ломались в его пальцах одна за другой.

– Ты тут ни при чем. – Иван чиркнул зажигалкой. Язычок пламени тут же задуло порывом ветра. Он попытался прикрыть зажигалку руками, но она почему-то перестала работать. – Меня не столько беспокоит вся эта чертовщина, – продолжал Кулик, тщетно щелкая зажигалкой, – сколько то, как мы из этого будем выпутываться. Ведь на смех поднимут. Хохотать в лицо будут. Ловцами привидений назовут.

– Но ведь факты… – Тарасов уныло отбросил сигарету.

– Какие факты, кто примет их во внимание? Выход один – попытаться

связаться с этим загадочным научно-исследовательским институтом, или чем он там является… С теми людьми, которые действовали в этих местах двадцать лет назад.

– Но ведь они, кажется, погибли? – Тарасов в сомнении посмотрел на Ивана.

– Не все же погибли. Коли это учреждение существует, значит, с ним можно установить контакт.

– Пойти в КГБ?

– Ни в коем случае. Этих еще нам не хватало. Можно попробовать поднять старое дело, наверняка оно пылится где-то в архивах. Послушай, – вдруг сказал Кулик, – а где это мы находимся? Ведь идем уже полчаса, а все никак не выйдем из этих многоэтажек.

Темные громадины, казалось, обступили их, нигде не было ни огонька. Даже подъезды, которые должны быть освещены, зияли черными провалами дверей. Кругом было абсолютно пусто. Тарасов взглянул на светящийся циферблат: три часа.

Дождь, вроде бы стихший, пошел с новой силой, к тому же поднялся ветер. Он бросал в лицо мокрые брызги и пробирал до костей. Чудилось, будто чьи-то холодные пальцы ползают под одеждой.

– Неужели заблудились? – Тарасов с сомнением стал озираться по сторонам.

– Заблудиться здесь невозможно, – ответил Кулик, – улица прямая, как труба. Мы давно должны выйти на площадь. А ну-ка посвети фонариком, какой это номер дома.

Тусклый луч света забегал по мокрой стене дома, нашарил табличку.

– Номер тринадцать, – с удивлением промолвил майор, – мы что же, ходим вокруг дома?

– Чудеса продолжаются, – с каким-то даже удовлетворением констатировал Кулик. – Вперед, майор!

Они шли еще минут десять, но площади как не бывало.

– А теперь еще взгляни на табличку, – с каким-то отчаянным весельем предложил Кулик.

На табличке виднелся тот же зловещий номер.

Товарищи растерянно остановились.

– Что же делать? – Тарасов недоуменно вглядывался в табличку. Батарейки в фонарике совсем сели, и номер дома едва виднелся.

– Может, вернуться в квартиру Кнутобоевых?

– Только не туда. – Кулик говорил уверенно и четко. – Будем ходить, пока не рассветет. Время, надеюсь, не остановилось?

– Три пятнадцать, – удрученно произнес Тарасов. – Долгонько придется ходить. Прямо наваждение какое-то.

– Ты недалеко от истины – перед нами пример классического наваждения. Потуши фонарь, он еще нам пригодится.

– Но не может такого быть, – начал майор, – чтобы ни в одном окне не было света.

– Ты что, еще не понял, – хмыкнул Кулик, – нечистая сила играет с нами. А вон, по-видимому, и ее представитель. – И он указал на внезапно появившуюся вдалеке фигуру.

– Наконец-то, – обрадованно произнес Тарасов, – хоть одна живая душа.

– Живая ли?

Тарасов уже хотел рассердиться на друга, но, приглядевшись к фигуре, насторожился.