Солнце мира богов. Том первый
Шрифт:
— Не ругайся, — поджал губы Владыка.
— Меня только что нагнули и… — тут я вспомнила всё, что хотела описать метафорично, — я практически монополист, — задумчиво, — подними я цену вдвое, ничего мне не будет, помимо жалоб и временного падения спроса. Однако, если сказать о том, что во всём виноват поставщик, то… это огромный риск! Но если я сделаю это плавно и сейчас, ещё со своими запасами, то… безумие. Он видимо по моему курсу и смотрел, охальник. Ну всё… я поняла! Управляющий! Пиши ему сам. Покупка при условии снижения цены вдвое. Я в другом месте куплю дешевле в три раза, и меня
— М-миледи, — это уже управляющий, — а чем плохо повышение цены? Агерат закупают для украшений, всякой бытовой эм… бытовых приспособлений и только у нас. Только мы даём гарантию, что не продаем подкрашенное серебро. А по-другому проверка стоит хороших денег — не каждый маг это умеет и согласится. Нам в любом случае будет выгодно, как и им.
— Искусственное завышение цены — это всегда плохо, — была задумчива я, — но ты прав. Нам остаётся только подумать, как остановить отток покупателей, — меня осенило, — Зиг-ги, мне нужно чтобы ты подарил Агератум какое-нибудь агератовое украшение на следующем балу. Прилюдно — лучше у трона, чтобы все видели. Сообщи что-нибудь о волшебной силе, могуществе и всяком таком. Сделай вид, что делаешь ей невероятный подарок — как ты умеешь. И всё! Хакгарды точно поведутся. Насчёт остальных не знаю, но надеюсь на позитивный результат, — повернула к нему голову, — а я тебе письма писать буду в ответ. Идёт?
Он растерянно кинул и встал.
— Уже уходишь? — вышло у меня радостно.
Ему это не понравилось. Но кто его спрашивал?
— Пока-пока! — махнула пальцами ему вдогонку, — давай, пиши про снижение цены! Попробовать можно, а вот потом и посмотрим!
Глава 13
Мама, газета и драма. Наряды, сплетни и яды. Я укрываюсь от храма, Сбежав от их странной плеяды
— К отцу кто-то приехал, — подал мне руку счастливый как начищенная монетка Эрик, — можно я буду называть тебя «мамочка»?
Я спрыгнула с последней ступеньки кареты, полной грудью вдохнула свежий и влажный воздух Рощи и погладила себя по животу. Мы с дочерью были всецело за сию местность — столица теперь была не для нас.
— Как ты узнал о гостях? — придерживая увесистый короб с тортом, я направилась в сторону главного входа, — насчёт второго, то не надо, — обернулась к нему и добавила вкрадчиво, — пожалуйста.
Его улыбка стала шире.
— Окно его кабинета нараспашку. Он же запах чужой ненавидит. Особенно духи всякие и… нет! Я не могу! Ты такая добрая, мамочка! — наплевав на всё, зажал меня в объятьях эм… сын, — самая лучшая! Я это… решил. Буду теперь защищать тебя, вот! — он отстранился, рванул к двери и открыл её, толкнув дворецкого локтём в бок, — и про маму всё рассказывать! А ещё…
Нас встретил секретарь. Прямо у входа.
— Леди Ариэлла, милорд ожидает вас в своём кабинете, — указал на коридор впереди он, — могу я сопроводить вас?
Мы с «сыночком» переглянулись.
— Хорошо, что я — не ты, — сообщил мне он, направившись в противоположную сторону, — если что, я запомнил тебя не молодой и не сильно красивой. Но доброй!
Я крепче сжала тесёмочки с короба. А вам слабо
— Спасибо, — вежливость никто не отменял, — что я ему плохого сделала?
Кабинет Викторчика приблизился на несколько шагов. Причём за один шаг. Кое-кто просто жаждал меня видеть.
— Лорд этого не уточнял, — послал меня секретарь, — вам необходима помощь с ношей?
Я хрюкнула и пробурчала:
— Спасибо, сама рожу. Вот скажите, что я успела натворить за эти несколько дней? С утра он был добрейшим, а сейчас… — тяжёлый и испуганный выдох, — окно открыл. Хм… может он просто подышать захотел? Кислорода не хватает или… — меня резко перенесло до двери секретарской комнаты, — мама.
Её можно было узнать по одному лишь запаху — яркому, насыщенно-страстному. Альдегида, ирис, мускус, ваниль… Она оставляла особый шлейф везде, где задерживалась больше минуты.
— Я соскучилась, — довольно отворила сперва первую дверь, а из-за отсутствия секретаря и вторую, — любимый, я только прибыла и так устала с дороги. Что-то срочное?
Дефилирующей походкой дошагала до его стола и взгромоздила короб на аккуратно разложенную перед ним газету. Я заметила карету со знаком его рода напротив небезызвестного борделя.
— Я купила торт! — указала на очевидное, лишь бы продолжить болтать, — уверяю, тебе понравится. Целых пять килограмм! Настоящий гигант. Ты чего такой хмурый? Что-то произошло? — округлила глаза, а потом сдалась и начала подрывную деятельность, — Если откажешься, то я съем сама, — ноготь впился в щель между столом и коробкой, — честное висталочье, Кери такие интересные! Где в ваших организмах берётся нормальный гормональный фон? — кончик ногтя зацепил газету и потянул в мою сторону, — нигде! Вот почему ты сейчас сидишь и куксишься! Потому и такой вредный постоянно! Нужно есть тортики! Господин Дрэнк! Принесите лорду ложку. Самую большую из представленных столовых! — газетенка очутилась у меня в руках, — громадную!
Сидящий со скрещёнными на груди руками Виктор протянул одну из них в мою сторону.
— Отдай, вороватая, — ничего не значащим тоном.
Злится. Причём сильно. Даже глазки не грозовые, а ещё темнее.
— Не будешь тортик? — на лбу появилась милая складочка, от которой всё вмиг должно сделаться проще.
Но не с ним.
— Нет, — суровое, — газета.
Пришлось вложить её в протянутую руку и обратить, наконец, внимание на остальных присутствующих. Первая — Андентерра в одном из своих выходных платьев (для бывшей Владычицы наряжалась, а что толку — та на неё только цокнуть и может), довольная, ехидная и пытающаяся выглядеть достойно с усилиями в сдерживании смешков.
И вторая — даже в строгом на вид кресле она выглядела так, будто только что поднялась с трона. Ледяная красавица. Истинная Хакгард: прямые серебристые локоны обрамляли тонкокостное выразительное лицо, ниспадая идеальным водопадом до самих колен, острый носик был слегка вздернут вверх (единственное, что досталось мне от неё, пусть у меня он был похож на курносый, с моим то телосложением), яркие зелёные глаза предвзято оглядывали меня, скулы подчеркивал макияж, а подведённые губы удерживались в кривой усмешке.