Солнце мое 2
Шрифт:
Потом мы, конечно, посидели. Хорошо так посидели, Вова уже на треню ушёл, а компания всё поздравляла Халкона, попутно обсуждая всякое из ролевой жизни и, конечно же, из завершённой книжки. Закончилась бутылка вина, и парни сбегали, купили ещё. Но некоторые, не будем тыкать в Росу пальцем, решили, что самое время переключиться на водочку. Удивительно, но торт уже ни в кого не влез, и мы решили оставить его на завтра, к чаю.
Народ начал потихоньку собираться домой, ходили заглядывали в зал, прощались с Вовой. Дольше всех прощался
Я проводила развесёлую компанию за двери и составила кружки на полку. Правило у нас такое: каждый моет кружку за себя. Не хочешь мыть — право твоё. Вытерла стол, вернула на него и включила компьютер. Разложила перед собой листочки с правками.
Ну, финалочка.
Назавтра после фехтования наша могучая кучка по привычке снова собралась. К тому же — торт в холодильнике ждёт!
— Н-да-а-а… — протянул Рыжий. — Вот нам и нечего разыгрывать. Прям ломка.
— Слу-у-ушайте! — озарило меня. — А хотите феерически выступить?
25. 1997 НАЧИНАЕТСЯ
НОВОГОДНЕЕ
Тут надо немножечко отступить и сказать, что новый год начался для меня преизрядно заранее. И не потому что «кто празднику рад, тот за неделю пьян», а из-за детских групп. В каждом кружке — обязательно, как же без этого! — нужно было провести праздничный утренник, танцорам дать возможность выступить, а остальным — тоже как-то проявить себя. Сперва мы подумали, что всех смешаем в одну кучу — общий концерт с разнообразными танцами, английскими песенками и показательным мини-квестом для подготовщиков к школе. С выставкой работ художников и керамистов в коридоре.
— Нет, Оль, — очень серьёзно сказала Аня, которая помогала мне всё это сочинять. — Всё в кучу смешаем, пупки у нас с преподавателями от усердия развяжутся. Группы большие. В зале тесно будет, как на ёлке в Музкомедии.
— Да, пожалуй, — согласилась я.
И ощущения такие же у детей останутся. Скомканные.
Так что постановили мы всем подразделениям праздновать по раздельности. Осталось теперь сочинить сценарий, чтоб типа мини-спектакля и с привлечением детей.
Могучая игровая кучка выслушала наш концепт, переглянулась…
— А что! — сказал Витольд. — Могу быть пиратом.
— Каким пиратом? — удивилась Лика.
— Да любым! У меня как раз костюм готов под шестнашку*.
*Шестнадцатый век, то есть.
— А что? — подхватил Рыжий. — Пираты, которые волшебные часы у деда Мороза украли?! А без них не насупит новый год!
В общем, сценарий мы сочинили — закачаешься!
Анька так и сказала, когда назавтра его читала.
— А дедом Морозом кто будет?
— Вова. Прикинь, у него, оказывается, есть солидный опыт выступлений в молодёжном Железногорском театре!
— Ни фига себе!
— А Снегурочкой я хотела тебя, но все
— Да, дети всё равно узнают. Будут кричать: «Анна Влади-и-имировна-а-а!»
— Но. Там у нас тоже есть девчонка беленькая, Лика. Сыграет.
Недостающие костюмы под это дело я выпросила в садике. Пара репетиций — и выступили мы просто феерически! Яростный Халкон с повязкой на один глаз изображал Бармалея. Такая ржака…
Отыграли мы спектакли и пошли на супер-короткие каникулы. Все преподаватели согласились, что до третьего января отдохнём — и хватит! А то это же придётся стоимость за месяц пересчитывать…
А на новый год нас с Вовкой позвали к папиному брату, Николаю Иванычу, который жил прямо в этом же доме, непосредственно над «Шаман-камнем», на третьем этаже. Собственно, они всю иркутскую родню приглашали — вот и нас тоже. Собирались заранее, к семи. Бурно провожали старый год — с песнями под гитару, с домашними юморными стенгазетами и бурным их обсуждением. И, конечно, с шикарным столом. Потому что — какой смысл до двенадцати терпеть??? В полночь бегали на набережную — смотреть, как над рестораном на дальней сопке запускают фейерверки. Кое-кто и на заливе пускал, но те ресторанные были самые махровые, я тридцать шесть мощных бахов насчитала.
Посидели до часу — пошли к нашим, в Юбилейный, попроведовать.
Там ещё посидели, снова поели и немножко выпили.
— Слушай, — я посмотрела на Вовку, — ты как хочешь, а я есть уже не могу.
— А пойдём на горку? — предложил он. — Я с общаги железо забирал, видел, там в роще строили. Большую!
— И на чём кататься будем?
— Картонку какую-нибудь подберём.
— А пойдём!
Бабушка услышала:
— Ой, Оля! Возьмите в шкафу твою подушку.
— Какую подушку? — не поняла я.
— Детскую твою, для горки.
— Она жива ещё, что ли?!
— Так висит там, что ей сделается! За моим пальто.
Я полезла в шкаф и извлекла на белый свет древнюю (лет пятнадцать ей!) катальную подушку.
— О! Ностальжи!
С одной стороны она была тряпочно-кремпленовая, с другой — клеёнчатая, и я с умилением узнала расцветку нашей старой кухонной скатерти. Клеёнка местами потрескалась, но ещё держалась.
— Зато по кочкам мягче будет, — оценил Вова.
— Ну да. Там внутри драп старый от пальто или чё уж, я не помню.
Взяли мы сей раритетный предмет и пошли.
Сперва я думала, что не способна буду кататься ни с какой горки — до того я была объетая. Но пока шли — промялись. А там гора, и впрямь, огромадная, этажа в два, а то и больше. Толпень катается весёлая и пьяная. И мы туда же устремились. Давай наверх лазить да скатываться. Увалялись в снегу все, как снеговики!
Не знаю, сколько времени прошло — полчаса, а, может, час — я почувствовала, что изрядно похолодало. Или алкоголь из меня выветрился?