Солнце слепых
Шрифт:
– Да Фелицата и залечила.
Мать кивнула головой, но видно было, что не поверила.
– Чего еще говорила?
– Что брат болен. Но я заставил ее поклясться, что она его тоже вылечит. Поклялась.
– О, господи!
– вздохнула мать.
– Чем бы дитя ни тешилось... Принеси-ка мне из чулана простынку, там, в углу, перья поможешь вытряхнуть.
На следующий день Федя проснулся позже обычного, так как мать вчера вздумала вытряхнуть перо еще и из перины и обязательно вымыть его все в один вечер, и это веселое занятие продолжалось,
Федя, зевая и грызя яблоко, вышел из калитки на улицу. Влево и вправо шла посыпанная шлаком дорога, по которой было колко ходить, а над дорогой слоями перетекал нагревшийся на июльском солнце сизый воздух.
Тут же из двора Вороновых вышла Фелицата.
– Здравствуй, Феденька, - издали поздоровалась она.
– Здравствуй. Как, вылечила брата?
– Ох, и скорый же ты! Хочешь, погадаю, каким тебе быть?
– А ты гадать умеешь?
Девушка молча взяла его ладони в руки и стала пристально разглядывать их.
– Пожалуй, не стану, - сказала она.
– Пошли лучше на речку. Мне понравилось с тобой ходить. Одной хуже. Тебе юла не нужна?
– Нет. А почему ты не хочешь погадать мне?
– Подрасти сперва.
Федя непостижимо для своего возраста вдруг понял, что находится на пороге будущей жизни, такой огромной, что встань он на цыпочки - не разглядеть, и которую девушка хорошо видит, но почему-то не хочет ничего рассказать о ней.
– У тебя будет долгая жизнь...
– в глазах ее мальчик увидел печаль, и ему стало самому грустно.
– Ты не расстраивайся, - стал утешать он ее.
– Все будет хорошо.
– Ну, айда на речку! Я спички, соль и хлеб взяла.
– Сегодня будет два яйца.
– Хватит.
Яиц оказалось шесть.
– Пора тебя обучать счету до десяти, - засмеялась Фелицата.
– Это куры сбились со счета, - буркнул Федя, вновь рассмешив девушку.
– Во наедимся от пуза!
– всю дорогу восклицал мальчик и то и дело зажимал шесть пальцев.
– Это мне столько лет будет через неделю.
Река горела золотым, серебряным, бирюзовым, малахитовым огнем. Вода многоцветно пылала.
– Ладно, дай руки, - вдруг сказала Фелицата. У нее разноцветно загорелись глаза.
Федя протянул ей обе ладони. Фелицата взяла их в свои руки. Взор ее затуманился. Глядя ему не на ладони и не в лицо, а как бы пронзая мальчика взглядом насквозь, будто за его спиной видела то, что говорила, она начала:
– Ты прямо вылитый пират... У тебя мужественное, с жесткими, даже с жестокими чертами лицо, тонкие усики, загнутые кверху, длинные волосы, пробор через всю голову посередине, наморщена переносица, плотно сжаты губы. Глаза скошены куда-то в сторону, вот сюда... Недобрые глаза. Не хотела бы я на них взглянуть прямо... Постой, это не ты. Ты другой, крепкий, отважный.
У Феди заблестели глазенки. Девушка с улыбкой глядела на него и долго рассказывала о том, какой он сильный и красивый.
– А вот ты под звуки труб и барабанную дробь
– Это что такое ты рассказала мне?
– спросил мальчик.
– То, что видела. Тебя королева Елизавета возвела в рыцарское достоинство. Ты теперь один из трехсот ее рыцарей, сэр Фрэнсис Дрейк...
Феде на день рождения отец подарил складной ножик, а мать напекла пирогов. Брат обещал привезти ему несколько рыболовных крючков. Когда все ушли на работу, он отхватил четвертушку от пирога и пошел на улицу, выщипывая из середки начинку.
Ворота напротив были открыты, Воронов заводил за уздцы лошадь, тащившую телегу с углем.
Фелицата распрягла лошадь и закрыла ворота. Потом она вышла на улицу и направилась к Феде, сидящему на завалинке.
– Будешь?
– мальчик протянул ей остаток пирога.
Девушка отломила кусочек.
– Мне сегодня наконец-то исполнилось шесть лет. Всего десять лет, вот столько, - он показал десять пальцев, - и будет шестнадцать. Отец пообещал.
Фелицата, не проронив ни слова, скрылась на своем дворе. Мальчик встал на завалинку, но ничего во дворе Вороновых не разглядел. Он залез на кладку, но и оттуда было ничего не видно. Вышла Фелицата, помахала ему рукой. В руке у нее была синяя книжка.
– Это тебе, - сказала она.
– Подарок.
Мальчик взял книгу в руки, как икону. Икону он как-то держал в руках, когда гостевал у бабы Алены. Бабка сняла икону с полочки, чтоб протереть, и дала подержать ему. Икона была тяжелая, но он держал ее на вытянутых руках. А вот книгу держать в руках еще не приходилось. Она была гораздо легче иконы, и в нее хотелось заглянуть, а в икону было страшно.
– Научишься читать, прочтешь в ней много интересных стихов.
– Стихов?
– Да, стихотворений. Знаешь стихи?
Мальчик напряг память, но не вспомнил, что это такое.
– Ну, например, «Вот моя деревня, вот мой дом родной...» - Фелицата прочитала все стихотворение.
– Как?
– Здорово!
– Вот и там такие же стихи.
– И это?
– Еще лучше. Запомни: поэт (поэт это тот, кто пишет стихи) Блок, Александр Блок. Видишь буквы: «бэ», «эл», «о», «ка». «Бэ-лэ-о-ка», Блок, получается.
– Бэ-лэ-о-ка...
– повторил мальчик.
– Блок. А почему Блок, если Бэлэока? И почему лэ, ты же сперва сказала эл?
Фелицата рассмеялась.
– Почему-почему? По кочану! Запомни, главное.
– Запомню. На всю жизнь, - подумав, пообещал он.
– Давай почитаю, - Фелицата раскрыла книгу, перевернула несколько страниц, - вот. «Опять, как в годы золотые, три стертых треплются шлеи, и вязнут спицы расписные в расхлябанные колеи...»
Мальчик внимательно выслушал все стихотворение, оно совпадало с биением его сердца. Он посмотрел в глаза Фелицате и увидел в них слезы. Какое красивое у нее лицо! Такого нет ни у кого.