Солнце в день морозный (Кустодиев)
Шрифт:
Автопортрет.
Портрет художника-гравера В. В. Матэ. 1902 г.
Портрет Р. И. Нотгафт. 1909 г.
Портрет И. Я. Билибина. 1901 г.
Портрет
«Вы — большой исторический живописец, у вас широкий охват русской жизни, и это обязывает вас перед будущим. Помните эту вашу миссию и высоко несите свое знамя» (М. Нестеров).
Автопортрет.
Ярмарка. 1906 г.
Портрет искусствоведа и реставратора А. И. Анисимова. 1915 г.
Купчиха. 1915 г.
Масленица. 1916 г.
Купчиха с зеркалом. 1920 г.
Красавица. 1915 г.
Московский трактир. 1916 г.
«Много я знал в жизни интересных, талантливых людей, но если я когда-либо видел в человеке действительно высокий дух, так это в Кустодиеве. Все культурные люди знают, какой это был замечательный художник. Всем известна его удивительно яркая Россия, звенящая бубенцами и масленой. Только неимоверная любовь к России могла одарить художника такой веселой меткостью рисунка и такой аппетитной сочностью краски в неутомимом его изображении русских людей…» (Ф. Шаляпин).
Автопортрет
Большевик. 1920 г.
Портрет П. Л. Капицы и Н. Н. Семенова.
Портрет Ф. И. Шаляпина. 1922 г.
Портрет
…На выставке осенью 1906 года посетители толпились возле картины «Ярмарка» Кустодиева. Это был совсем небольшой картон. Пространство замкнуто, как на сцене, выражения на лицах не видно, непрозрачная кроющая гуашь лежит плоско, как аппликация. Зато яркость, красочность, декоративность.
— Вы посмотрите на эти фигуры: они же без лиц. Никакого психологизма. Я не узнаю Кустодиева. После благородных портретов Матэ, Билибина — вдруг этот лубок. Пресно и примитивно!
— Обратите внимание: ученик Репина отказался от своего учителя. Я не вижу здесь ни доли влияния репинской школы.
— Господа, зачем вы придаете значение какому-то лубку, выполненному художником по заказу?
— А вдруг мы с вами присутствуем при рождении нового стиля?
— Это стиль? Между лубком и искусством вряд ли можно найти что-нибудь общее.
Человеку в пенсне, с быстрыми блестящими глазами картина Кустодиева, вероятно, понравилась.
"Как просто! Восхитительно просто, — думал он. — Пестрая, веселая, простонародная ярмарка! Схвачена глазом ясным, умом живым, сердцем отзывчивым, сильной рукою. И сколько доброго, мужественного юмора". Это был критик Анатолий Васильевич Луначарский, в будущем народный комиссар по делам просвещения.
Красный снег
1905 год начался бурно.
Петербург взбудоражен. Вот уже несколько дней идет обсуждение петиции, которую рабочие собираются нести царю.
Во дворе Академии художеств — солдаты. Студенты толпятся в коридорах, осаждают профессоров. Репин просит графа Толстого увести солдат со двора академии. Что-то будет?
…Кустодиев в академической мастерской пишет портрет Ершова.
За окном в снежной замяти еле виден Петербург. Слабый свет январского дня плохо освещает комнату, и краски богатого костюма Зигфрида на Ершове кажутся блеклыми. Это никак не вяжется с темпераментом Ивана Васильевича Ершова — человека яркого, талантливого, лучшего исполнителя роли Зигфрида.
Кустодиев нервничает.
Вдруг где-то на улице раздался сухой топот лошадиных копыт. Слышится военная команда.
Ершов и Кустодиев вскочили со своих мест…
Перед зданием по белой мостовой на белой лошади гарцевал офицер. За ним десятки солдат в серых шинелях. Вот он дал команду, и вся эта серая масса рысью понеслась по набережной к Дворцовому мосту, куда еще утром направились колонны рабочих.
Тихие, гулкие минуты тянутся как часы. Вдруг ход их прерывается залпом…
И вот уже у Зимнего дворца страшная картина: разбегающиеся люди, казаки с нагайками, убитые на снегу, стоны раненых…
Белый мглистый день стал черным.
На белой затоптанной площади — красно-черные пятна крови.
Как в бреду, смотрел на все это художник.
Когда-то Борис Михайлович называл Петербург городом-чиновником, одетым в сюртук, застегнутый на все пуговицы. Оказалось, что у города есть и запасной наряд — серая шинель. Скорее, скорее туда, где незастроенная земля, вольные реки, где над лугами высокое, как купол, небо. Скорее под Кинешму!
…Уж не один месяц они с женой вели переговоры о покупке двух с половиной десятин земли возле деревни Маурино; теперь переговоры завершились. Борис Михайлович доставал материалы, следил за постройкой. Работал истово, словно стараясь найти забвение в работе. Плотничал, вытачивал пузатые затейливые столбики, наличники для дома — «Терема».
31 мая 1905 года у Кустодиевых родилась девочка, назвали ее Ириной. В доме стало шумно, но ни плач маленькой Ирины, ни шалости Кирилла не мешали художнику. Наоборот, он успокаивался, занимаясь с детьми. Они разгоняли его грустные думы, отвлекали от воспоминаний о красном снеге Петербурга.
Художник делает иллюстрации к рассказам Л. Толстого (заказ получил перед отъездом через Репина), и в рисунках появляются интерьеры с нависшими потолками, замкнутое пространство.
Каждый день он ждал вестей из Петербурга.