Солнце в волосах
Шрифт:
– Так он магический? – спросила я, робко поглаживая шелковистую морду.
– Нет, – поправил Эст, – он маговыращенный. Это разные вещи. Я тебе потом объясню, там свои нюансы есть.
– Я знаю, – улыбнулась я, – Мальрис рассказывал. Так эльфы делают. Вплетают магию в животное, когда оно ещё у мамы в животе растёт. И потом появляется такое чудо…
– Ага, действительно чудо! Эльфы всегда гармоничнее всего использовали дар, не нарушая баланса.
– А Дион что, эльф?
– Дион – гений, – покосился на меня Эст, улыбаясь, – а у гениев нет расы. У таких магов особый склад ума. Ещё более особый, чем тот, что в нас воспитывают. Что у эльфов, что у
– А почему ты говоришь «они»?
– В смысле?
– Ты тоже гений, – искренне заверила я его и прижалась, обнимая.
Эстэриол не ответил, прижал меня в ответ и тихо засмеялся. Наверное, как всегда хотел сказать, что я зря так и слишком переоцениваю его. Но меня было не провести. Я знала, что мой Эстэриол – настоящий гений!
Ниамо тряхнул гривой и подставил бок. Эстэриол лишь коснулся его, и на спине у зверя возникло, будто из воздуха, седло. А уздечки нет. Но она была и не нужна, даже я знала, что такой конь сам пойдёт куда нужно.
Эстэриол кивнул мне, и я, неловко ухватившись за седло, залезла на коня. Отвыкла. Слишком давно я носилась на нашем Ревуне по лесу. Да и юбка, как в ней ездить, если она задирается выше коленей? Но ведь рядом только Эстэриол, не так уж и важно всё это. Он вскочил в седло за мной куда более ловко. Закутал в свой плащ, чуть приобнял и ласково похлопал Ниамо по шее.
Конь всё чувствовал, дал мне освоиться, плавным шагом покидая площадь. Затем незаметно перешёл на нетряскую рысь. Он двигался настолько мягко и тихо, что я даже не сразу заметила, когда рысь перешла в галоп. Только по ухнувшему вниз сердцу и поняла, что мы понеслись.
Я не оглядывалась. Кто знает, что там впереди? Но я уже насмотрелась на то, что оставила, а будущее… Будущее стоит того, чтобы нырнуть в него с головой, без страха и робости, каким бы оно ни было. Кто знает, решилась бы я когда-нибудь на это, если бы рядом не было Эстэриола? Вряд ли. Но теперь я понимала, что это стоит делать. Стоит бросать прошлое, чтобы жить дальше, стоит отпускать привычное, даже дорогое сердцу. Илина осталась, смирилась, даже пыталась научить меня быть такой же. Возможно, ей в глубине души было больно и страшно? И хотелось иметь кого-то рядом, кто поймёт, кто сам знает, что это такое: отказаться от чести и будущего ради уютного мирка, где всё привычно?
Но ведь я не Илина.
Я не оглядывалась, оставляя дремлющий Нэвэрет с его мерцающими огоньками, цветами, запахом рыбы и выглаженной временем брусчаткой.
Я не оглядывалась. Поэтому не могла видеть, как вздымаются к небу чудовищные языки пламени на улице Свечей.
Ветер свистел в ушах, волосы больно хлестали по лицу, а тёплый ещё летний воздух застывал ледяными поцелуями на щеках. Плавно, беззвучно, но стремительно, будто летел, нёсся Ниамо, а я, не в силах сдержаться, поднимала лицо к звёздам и смеялась. Эстэриол смеялся вместе со мной, прижимая к груди за талию одной рукой, а второй цепляясь за седло, чтобы мы не свалились. Плащ, в который мы укутались, хлопал полами на ветру, в открытый ворот задувало, а слёзы стекали за уши.
Мы неслись с такой скоростью, что деревья, подсвеченные луной, превратились в сплошную серовато-чёрную смазанную стену. Ни одного поселения, ни одной хижины, никого – только мы и дорога. В полной тишине мы вырывались вихрем за очередной поворот, распугивая возгласами и смехом прикорнувших птиц и белок. На обочине замерцал костерок, но мы промчались мимо, услышав
Остановились всего раз, чтобы размять ноги да по очереди в кусты сбегать. Совсем я отвыкла от седла! В занемевших ногах закололи тысячи иголочек. Я охнула и схватилась за подпругу. Ниамо переступил на полшага ближе, поддерживая меня. Надо же, почти не запыхался! Какой чудесный конь! Я знала насколько умны маговыращенные животные, но никогда не видела их вживую. Во всяком случае, не знала, встречались ли мне такие. Но Ниамо спутать с обычным конём было невозможно! Он будто сам был источником магии и света. Может, это была лишь иллюзия, подпитанная светом луны и мечтами, заставляющими маленькие звёздочки зажигаться в сощуренных и слезящихся от ветра глазах?
Мимо пропорхнула какая-то крохотная дурная птица и врезалась прямо Эстэриолу в грудь. Он поймал её и поднёс к лицу. Это же вестник! Что-то он щебетнул моему возлюбленному и лицо того стало серьёзным. Он несильно подул на птичку, я увидела, как у неё едва заметно поменялся окрас, и она спорхнула с его ладони и унеслась куда-то на юг.
– Что-то случилось? – спросила я, а Эстэриол обескураженно пошарил по бокам и вскинул взгляд.
– Это Винэйрон. Спрашивал, со мной ли ты. Я сказал – да.
– Ты ему так веришь? – удивилась я. Ведь мы бежали тайно, никого не предупредив, да и прятаться собирались.
– Ему можно, – заверил меня возлюбленный, – другое дело – почему он спросил, и почему так коротко? Ты же знаешь эльфов, они порой, как гномы, полдня расшаркиваются!
– Винэйрон? Расшаркиваться? – я засмеялась, и Эст тоже улыбнулся, расслабляясь.
– Ну да, Винэйрон – последний, кто со мной расшаркиваться будет!
Мы обнялись и забрались обратно на коня.
Едва заметное зарево окрасило горизонт слева, когда мы подъехали к Светочу. Строгий величественный замок возносил пять округлых башен в небо. Таких я ещё не видела. Замки, стоящие на пограничье, или сторожевые башни на трактах были меньше и почти без окон. А университет больше походил на дворец, зияя огромными окнами и абсолютно незащищёнными на вид стенами. Низ здания увивал плющ, вокруг вытоптана дорожка, а чуть южнее, ближе к нам, была видна левада. Массивные серые камни, похожие на те, из которых построен храм Трёх Богов, были обработаны грубее, будто показывая, что здесь в первую очередь важно содержание, а не внешний вид. Впрочем, замок был красив. Очень красив!
Две западные башни, возвышающиеся над вставшим почти вплотную лесом, были испещрены маленькими окошками, как в моей каморке на улице Свечей. По рассказам Эстэриола я знала, что это башни общежития. А вот башни библиотеки и лаборатории зияли окнами в три-четыре человеческих роста.
Над самой высокой башней, что смотрела строго на восток, трепетал неясный флаг, а внизу приветливо раскрыла ворота каменная арка, ведущая во двор замка.
Такой беспечный и открытый на вид. Но я уже была наслышана, что попасть туда очень-очень непросто. Пройди я сейчас арку, меня бы впустили. Но обо мне тут же узнал бы смотритель и один из дежурных, а охранное заклятье повесило бы крохотный маячок, который выдал бы меня, если бы я решила спрятаться. Никто бы не дал мне там находиться просто так.