Солнце встает из-за Лувра
Шрифт:
Я улыбнулся.
– Вы не можете меня обвинить в том, что я прячусь.
– Я не собираюсь вас ни в чем обвинять. Почему вы им интересовались?
– Интуиция.
– Я не люблю ваших интуиции. У старика осталось впечатление, что вы хотите использовать нечто, в чем был замешан его сын.
– У меня просто была одна идея, но это не совсем так. Я искал источник доходов.
– Значит, шантаж!
– Нет. У меня были честные намерения. Я сказал себе: если Морис Баду общался с Кабиролем, который не отличался святостью, и замешан в каком-нибудь темном
– А с чего вы взяли, что Баду участвовал в махинациях Кабироля?
– Мне показалось странным, что сын промышленника прибегает к кошельку ростовщика.
– Это идиотизм. Можно быть сыном промышленника и не иметь ни гроша в кармане. Кстати, этот парень поссорился со своим отцом.
– Я этого не знал, когда читал газеты. Возможно, это и была идиотская идея, но продолжение истории не подтвердило такой оценки.
Он вздохнул.
– Рассказывайте.
– Представившись журналистом, я нанес визит Баду и убедился, что он, не являясь богачом, все же не был в том состоянии, когда люди идут заложить часы или что-нибудь еще. Телефонный разговор, который я имел затем с его отцом, подтвердил это мнение. Он регулярно посылал ему деньги, понимаете? Старик сообщил мне еще кое-что: о никчемности своего сына. Он несколько раз повторил это даже как бы с юмором, но я понял, что он страдает и в случае беды не откажет сынуле в помощи. Хочу сказать, в том случае, если Морис Баду попадет в неприятную историю. Это все, что меня интересовало.
– Очень благородно.
– Да бросьте вы. Я сам бывал на мели и, в конце концов, только хотел удержать его, чтобы он не скатился вниз, если возникнет такая опасность.
– Как он воспринял это?
– Кто?
– Баду-отец смерть своего сына.
– Он убит горем.
– В этом отношении я был прав. А сейчас его переживания уже ни к чему.
– Да, теперь ничего не поделаешь. Продолжайте.
– Ни к чему не годен! Я подумал, что этот парень хочет опровергнуть мнение своего отца любым способом. Короче говоря, поручил Заваттеру, на всякий случай, последить за ним.
Я немного помолчал.
– Ну, а дальше?
– Таким образом я узнал, что ют посещает Национальные Архивы…
Опять пауза.
– Ну, дальше? – повторил Фару.
– Это не преступление. Однако во время моей встречи с Баду я заметил на его столе кучу различных бумаг, среди которых были древние документы… в общем… насколько я мог судить по их виду… и тут я подумал…
Опять пауза.
– Пожалуйста, не ломайте комедию, умоляю вас,– выразил свое нетерпение комиссар,– что вы подумали?
– Что он наверняка украл их в Архивах.
Комиссар вытаращил глаза, его бакенбарды встали дыбом.
– Это еще что за история? – прорычал он.
– Историческая история. Типичная для этого городского района. Что вы на меня так смотрите, будто я рассказываю небылицы? Черт побери! Ведь ваши легавые или их коллеги из квартала наверняка посетили жилище
– Да, они нашли эти документы, но мы не рассматривали дело в этом аспекте.
– Вы правильно сделали, что заподозрили меня, до сих пор не пойму, в чем,– усмехнулся я.
Он пропустил мою колкость, буквально бросился на телефон и начал раздавать приказы направо и налево с целью все проверить и перепроверить.
Потом вернулся ко мне.
– Продолжайте.
– Да это почти все. Заваттер бросил свою слежку. Бегать за парнем, который идет поесть, потом сидит в Архивах и спит с девчонками, показалось ему недостойным занятием для детектива его класса. А кроме всего прочего, я задолжал ему деньги. Вчера я взялся сам следить за Баду. Он следовал своей обычной программе: ресторан и Архивы. Но после полудня он пошел в магазин и купил там инструменты, в частности разборную кирку. Тут я включил свои мозги.
– И что вам это дало?
– Следующее: у Мориса Баду нет собственного сада, а если он выращивает что-нибудь на подоконнике, то рыхлит землю в горшках без помощи кирки. Следовательно, приготовился в ближайшем будущем где-то рыть яму. Он держит у себя старинные пергаменты, обожает старые камни и живет в квартале, где, кроме таких камней, ничего примечательного нет. А кроме того, я подсмотрел среди его бумажного хлама вырезки из журналов, касающиеся обнаружения разных кладов. Потом суммировал все это.
– И что вышло?
– Морис Баду нашел наконец способ доказать своему отцу, что он все же на что-то способен, а любовь к старым камням может дать неплохой навар.
– Да, да,– пробормотал Фару, не выдавая своих мыслей,– и что же вы сделали потом?
– Я позвонил папаше, чтобы его предупредить, но он был занят переговорами.
– Вы должны были позвонить ему еще раз.
– Я подумал, что лучше с ним встретиться. И все, что я собирался ему предложить, имело шансы на успех. Я хотел поговорить с ним сегодня. Но, прочитав газеты, оставил эту мысль…
– Да, да, конечно. Скажите мне, Бюрма, вы, наверно, довольно долго разговаривали с младшим Баду, поскольку успели уголком глаза просмотреть все эти бумаженции, документы, вырезки и т. д.?
– Довольно долго. Я хотел узнать его поближе, понимаете?
– Я говорю вам это потому, что… Ведь я же вас знаю. Интересуясь Баду, зная, что он сидит в Архивах, вы могли хорошенько порыться у него дома. Это было бы вполне в вашем стиле.
– Да, это мой стиль, но я не устраивал никаких персональных обысков.
Он не стал настаивать.
– Другой вопрос: что вы делали вчера после звонка Баду-старшему?
– Ничего.
– Вы не продолжали слежку за Баду?
– О, да! Я пошлялся немного перед его домом, но вскоре бросил это занятие. Парень порядком напился по дороге в магазин и обратно, и я подумал, что ему теперь в самый раз лечь спать.
Он пригладил свои усы и согласился:
– Это соответствует результатам медицинской экспертизы.
В это время зазвонил телефон.
– Комиссар Фару… Да…