Солнце...вода...песок...
Шрифт:
— Я схожу с ума... я просто схожу с ума, — пробормотал он, закрывая лицо руками. — Как?.. Я знаю, я лежу сейчас на этой кушетке, скованный по рукам и ногам, а ты...
— А я живу в твоей больной голове, — рассмеялась она. — Роберт, ну полно, послушай... Завтра...
Дженни видела странные сны. Они были настолько реальными, что Дженни начинала верить, что все это происходит на самом деле. Ей все время снился Роберт. Они оказывались в разных местах, но это был определенный набор мест, которые повторяли друг друга по кругу. Замкнутый круг, из которого нет выхода,
Дженни стояла на террасе, за стеклянной дверью, которую она никак не могла открыть в прошлый раз. Снова подергала ручку, но дверь не поддавалась. Сквозь стекло она видела комнату, и рояль, и Роберта, сидящего у самой стены. Он прислонился к ней и, казалось, спал. Выглядел он не так ужасно, как в прошлый раз. Никаких лохмотьев и бурых пятен. Вообще Дженни заметила, что ему всегда лучше, если они на Тарре, а не в «разрушенном доме».
Вдруг в комнату вошла очень красивая молодая женщина. Дженни ее знала. Она уже видела ее однажды во сне. Женщина подошла к Роберту и села с ним рядом. Нежно провела рукой по его лицу. Роберт открыл глаза, потянулся к ней. Она наклонилась и взяла его за руку. Дженни стало неловко, как будто она стала свидетелем чего-то такого, что для нее совсем не предназначалось. Однако и уйти Дженни не могла. В конце концов, в том, что она здесь, нет ее вины.
Роберт и женщина о чем-то говорили, но Дженни ничего не слышала. На террасу не долетало ни звука. Женщина легонько коснулась рукой его лба. После встала и ушла куда-то в глубину дома.
Дверь, ведущая на террасу, медленно открылась. Дженни осторожно заглянула. Кроме Роберта в комнате никого не было. Он повернул голову, улыбнулся, будто ждал ее и рад встрече. Дженни с тоской подумала, что она успела забыть, какая у него улыбка...
— Дженни... ты вернулась...
— Я здесь, — она бросилась к нему.
— Прости — прошептал он.
— За что, за что ты просишь прощение? — удивилась она.
Он вздохнул и ничего не ответил.
— Роберт, я могу задать вопрос, кто эта женщина? — осторожно спросила Дженни.
— Айрин — моя жена.
— Я не знала, что ты женат...
— Я был женат, Дженни... Она погибла шесть лет назад. Разбилась на флаере. — Глаза Роберта стали совсем грустными, — Я видел, как это случилось, но я не смог ее спасти... — Роберт нахмурился, — Это знак, Дженни. Она всегда приходит, чтобы предупредить меня. Завтра...
Листы... Пожелтевшая от времени бумага с неизвестными письменами... белые, полупрозрачные с чернильными пятнами... Листы... падающие, летящие, кружащиеся... Они подобны розовым лепесткам цветов на этом дивном кусте с сухими и яркими, ново-зелеными веткам... Ветер дунет и сорвет лепестки, качнутся диковинные цветы...
За Робертом
— Поговорим немного, — миролюбиво начал он.
— О чем нам с вами разговаривать? — удивился Роберт.
— Не понимаю, зачем ты так упрямишься. Ответь хотя бы на простые вопросы. Это ты можешь?
— На простые могу, — неожиданно Роберт согласился. Это противостояние порядком его утомило.
— Сколько тебе лет?
— Тридцать два.
— Выглядишь ты моложе... — задумчиво сказал генерал, — Хотя, пожалуй, будь ты моложе, вел бы себя по-другому.
— Я всегда такой, — усмехнулся Роберт.
— Упрямый?
Роберт кивнул.
— Ты думаешь — я чудовище, — мягко сказал генерал. — Но ты заблуждаешься. Только представь что произойдет, если твое упрямство направить в нужное русло? Сколько энтузиазма, сколько страсти. Ты тратишь огромное количество энергии, сопротивляясь. Прилагаешь такие усилия на борьбу со мной, когда мы могли бы быть союзниками.
— Неужели вы серьезно полагаете, что я стану вашим добровольным сторонником? — удивился Роберт.
— Я верю, что могу убедить тебя.
— У вас своеобразные методы убеждения, — ответил Роберт с горьким смешком.
— Истину не просто понять. А боль хорошее лекарство. Понимание приходит через страдание. Думаешь, мне нравится это делать? Я всего лишь хочу помочь тебе, раскрыть глаза на суть вещей. Это — необходимость. — Генерал говорил спокойно и терпеливо, словно разговаривал с непослушным ребенком. Роберта не переставало удивлять, с какой легкостью генерал меняет маски. То он тиран и садист, а сейчас — заботливый учитель, практически, наставник.
— Вы — безумец, генерал, а я — плохой ученик, — устало возразил ему Роберт.
— Твой случай запущенный, но не безнадежный. Я думаю, что и к тебе можно подобрать ключик, — пафосно заявил генерал.
Он дал знак доктору подойти. Миллард склонился над Робертом, прикрепив к его вискам присоски, от которых куда-то вбок протянулись длинные проводки.
— Вы собрались применить ко мне шоковую терапию? — удивился Роберт.
— Не совсем так, излучение немного другого характера. Видишь ли, на твой мозг мы еще не воздействовали. Это оборудование экспериментальное. Заодно и проверим, как оно работает. Получится двойная выгода, — усмехнулся генерал.
— Вы так хотите залезть ко мне в голову. Надеетесь взломать мой разум, зачем? — спросил Роберт внезапно изменившимся голосом.
— Я же сказал, всего лишь хочу помочь.
Роберт устало закрыл глаза.
Обжигающе яркая вспышка, чей-то сдавленный стон, вскрик, хриплый шепот... И он поплыл, скользнул в холодные объятья озера, медленно погружаясь все глубже и глубже, пока не достиг самого дна. А потом, бесконечно долго, он покоился там, внизу и смотрел широко распахнутыми глазами, на свет, проникающий сквозь толщу воды...