Солнцеворот
Шрифт:
Обычаи хунхузов не исключали возможности замужества их царицы, если потенциальный жених, неважно какого рода и племени, источает запах, соответствующий определенному эталону, хранителем которого является родная мать царицы или мать-регентша. Этот эталон был составлен в незапамятные времена и предназначался для совершения "священного зачатия", то есть появления на свет новой расы хунхузов. Юная царица хотела выкрасть эталон, понюхать, а затем самостоятельно произвести некоторое количество этой жидкости для своего возлюбленного, но план не удался.
Во время второго свидания их застукали, а на другой день за завтраком ей подали еще дымящееся сердце, якобы, молодого оленя. Узнав о том, что
После своей смерти по воле древних земных богов она обрела человеческую душу и собственное имя в Книге мертвых. В Царстве Теней ее стали звать Сенусерт. Но и о своих бывших подданных она не забывала и иногда, на рассвете появлялась перед ними, надеясь на то, что воспоминаниями о своем запахе она пробудит у них любовь ко всему сущему и отвратит от бессмысленной жестокости и грязной похоти.
О том же, что произошло дальше, она обещала рассказать позже, так как у них впереди еще много неотложных дел: ей надо было нейтрализовать опасные для жизни людей запахи, а ему разобраться с пленными и рабами. Самым опасным запахом, по ее мнению, был тот, который оставила на его холщевой юбке младшая сестра Сенусерт по имени Тцхальтумар. Эту юбку Сенусерт забрала себе, а взамен предоставила новую, мгновенно выкроив ее из своего платья, которое после этого превратилось в балетную пачку, а затем снова приобрело прежнюю длину.
Пока Сенусерт дезодорировала местность, Павлов освободил пленных, находившихся в дубовой роще. Это были москиты, кайяпо, черные араты и даже джурджени, — всего 13 человек, пережидавших наводнение на сопках и холмах в бассейне реки Припять. Джурджени представляла семья из Ротона — города-государства Империи джурджени: пожилой купец по имени Урхан и два его взрослых сына: Меликхан и Чикохан. Все пленные попали в лапы к хунхузам два дня тому назад. Их участь еще не была решена, но ожидание ее определенности было поистине ужасно: либо позорное рабство, либо мучительная и бессмысленная смерть на жертвенном помосте от ножа Верховного хунхузского жреца.
Пленные совершенно не понимали, что происходит, однако, убедившись в том, что хунхузы куда-то пропали, после освобождения от пут, воровато озираясь, стали разбегаться. Осталась только джурджени, которых подкупило то, что их освободитель может объясняться с ними на их родном языке. Джурджени рассказали Павлову, что, по некоторым сведениям, хунхузские рабы содержатся в Зловонных пещерах на берегу Черного озера под охраной таких же, как и они, несчастных людей, которые еще более несчастны хотя бы потому, что хунхузы считают их своими младшими сородичами. Они вызвались найти это место и сообщить рабам благую весть о том, что они свободны и могут возвращаться к своим родным и близким.
Только джурджени отошли, как в дубовую рощу пожаловала Урсула, расцеловала и искренне поздравила его с самой убедительной победой над противником, какую вообще можно представить. К ним подлетела Сенусерт и еще раз показалась перед Урсулой в своем физическом облике, а потом взяла ее под руку и отвела в сторонку, чтобы о чем-то поговорить по секрету.
Общение с Белой феей оставило у Урсулы самые незабываемые впечатления. Во-первых, она почувствовала необычайный прилив сил; во-вторых, у нее перестала болеть ушибленная при падении с ели нога; в-третьих, она получила в подарок два хрустальных флакона с эксклюзивными запахами. Потом Сенусерт и Урсула вернулись к Павлову и выразили восхищение его "безрассудной храбростью".
Показав рукой на полуденное солнце, Сенусерт объявила, что вынуждена покинуть столь приятное ее сердцу общество, поскольку время, которым она располагала, закончилось, и она, вольно или невольно, обязана вернуться в Царство Теней.
— Не исключаю того, что мы еще когда-нибудь встретимся! — сказала она им на прощание и растаяла светлым облачком, оставив после себя аромат чистейшей морозной свежести.
III
В дубовую рощу под звуки бубна и с пением торжественного гимна вошел вооруженный до зубов отряд бывших хунхузских рабов из двадцати человек под командованием илинойца Присядько, чтобы "покончить с остатками хунхузской нечисти" и собрать "на поле сражения" оставшиеся после бегства противника военные трофеи. Павлова и Урсулу командир отряда принял за пленных и потребовал доложить текущую обстановку.
Языки орландов и илинойцев, по определению программы-переводчика Арнольда Борисовича Шлаги были похожи, примерно, как русский и украинский, поэтому Павлов сразу понял, что от него требуют. И он пожал плечами, не зная, что сказать. Зато Урсула за словом в карман своего комбинезона не полезла, и с издевкой спросила:
— Сколько раз "храбрый илиноец" становился перед хунхузами на четвереньки, чтобы после этого ею командовать?
Присядько густо покраснел и заорал что-то про орландских мужиков, которые прячутся за спинами наемников из племени амазонок, которых, по правде сказать, он в жизни никогда и не видел. Тогда Урсула заявила, что она и есть "амазонка" и предложила померяться силой в честном поединке. Неизвестно, чем бы закончилась эта перепалка, если бы из кустов орешника не вылезла хунхузская царица Тцхальтумар, и, пошатываясь, не пошла в их сторону.
Очнувшись от наваждения, она, оказывается, все это время пряталась, но, заметив своих рабов, решила выйти из своего укрытия. Урсула быстро сунула Павлову хрустальный флакончик духов — подарок Белой Феи.
— На колени, подлые! Перед вами царица! — закричала Пришедшая Красавица, разумеется, по-хунхузски.
Половина отряда рабов немедленно выполнили ее приказ. Некоторые даже выбросили подальше от себя оружие, чтобы их не обвинили в попытке покушения на царственную особу, за что им по обычаям хунхузов грозило сжигание на медленном огне. Но илиноец Присядько не растерялся и начал хохотать. Подленько захихикали и остальные. Тогда хунхузская царица повернулась к ним спиной и выстрелила струей столь отвратительно воняющей жидкости, что они, забыв об оружии, разбежались в разные стороны, как угорелые. На Павлова и Урсулу вонь не подействовала, так как они нюхали духи из подаренных им Сенусерт хрустальных флаконов. Опознав Павлова, хунхузская царица опешила, и с криками ужаса снова вернулась в свое укрытие.
Павлов и Урсула осмотрели брошенное рабами оружие: копья, дротики, дубины и серватаны (трубки для запуска посредством глубокого выдоха маленьких отравленных стрел), — и не нашли ничего, чтобы им могло пригодиться.
Урсула изъявила желание разыскать свой боевой лук, колчан со стрелами и бронзовый нож. Оставление оружия на полях сражений у орландских амазонок считалось величайшим позором. Про свое оружие Павлов помалкивал, надеясь, что арбалет Толемей-хана по-прежнему находятся там, где он их оставил, то есть на старой осине. Бронзовый кинжал в ножнах, украшенных синей эмалью с цветочным орнаментом и изображением змеи, который был у него за поясом, достался ему случайно. Он подобрал его, когда вместе с Сенусерт поднимался на белый камень.