Солнечная лотерея (сборник)
Шрифт:
Учредительский Гражданский Комитет содержал на службе в каждой жилищной секции надзирательницу, и миссис Бирмингем являла собой типичную представительницу своей профессии: эта тучная краснощекая женщина лет пятидесяти пяти носила пышные платья в цветочек и писала докладные чернильной ручкой – добротной и внушительной. Должность считалась почетной, и миссис Бирмингем занимала ее уже многие годы.
– Доброе утро, мистер Перселл. – Она просияла, когда подошла очередь Аллана.
– Приветствую, миссис Бирмингем. – Он приподнял шляпу, поскольку секционные надзиратели
– Дождь полезен для посевов, – пошутила миссис Бирмингем. Практически все продовольственные и промышленные товары прибывали на ракетах автофакта, небольшие местные поставки лишь поддерживали определенный уровень мышления и как бы возрождали идеалы. Женщина сделала пометку в желтом блокноте с длинными листками. – Я… еще не видела сегодня вашу милую жену.
Аллан всякий раз находил оправдание опозданиям Дженет.
– Она готовится к собранию Книжного клуба. Сегодня особенный день: ее повысили в должности, теперь она – хранитель.
– Как я рада, – сказала миссис Бирмингем. – Такая очаровательная женщина. Только немного застенчива. Ей следует больше общаться с людьми.
– Вы, несомненно, правы, – согласился он. – Дженет выросла среди огромного безлюдного пространства. Бетельгейзе–четыре. Скалы и козы.
Он полагал, что на этом беседа закончится – его собственное поведение редко ставилось под вопрос, – но миссис Бирмингем вдруг заговорила строго и деловито:
– Вчера вечером вы поздно вернулись, мистер Перселл. Славно провели время?
«О боже, – вздохнул он. – Наверное, меня засек кто–то из недомерков».
– Не очень.
Он принялся гадать, много ли тот сумел подсмотреть. Если недомерок сел ему на хвост в начале поездки, вполне возможно, что он следил за ним до самого конца.
– Вы побывали на Хоккайдо, – констатировала миссис Бирмингэм.
– Исследования, – сказал Аллан, занимая тем самым оборонительную позицию. – Для агентства.
Тут скрывалась высокая диалектика Общества Морали, что доставляло ему какое–то извращенное удовольствие. Перед ним бюрократ, который действует, не вникая в суть дела, а сам он работает, рассекая наслоения привычек, и попадает прямо в цель. Именно поэтому дела в агентстве идут неплохо, его собственная жизнь тоже удалась.
– Нужды Телеинформациона превыше личных чувств, миссис Бирмингем. Вы не можете не понимать этого.
Благодаря его уверенной манере номер прошел, и на лице миссис Бирмингэм снова заиграла слащавая улыбка. Она черкнула что–то ручкой и спросила:
– Мы увидим вас на собрании жилищной секции в среду? Это послезавтра.
– Конечно, – сказал Аллан. За несколько десятилетий он привык терпеливо сносить бесконечный обмен мнениями, близость соседей, собиравшихся в тесной душной комнате. И жужжание недомерков, которые сдавали свои пленки представителям Комитета. – Боюсь, однако, что не смогу быть полезен. – Он был настолько увлечен собственными идеями и планами, что его не интересовало, кто еще допустил промашку и какую. – Последнее время у меня по горло работы.
–
– В мой? – Аллан вздрогнул, ему сразу стало не по себе.
– Мне кажется, я заметила ваше имя, когда просматривала донесения. А может, и нет. Я могу ошибаться. Господи, – она беспечно рассмеялась, – если и так, то это первый случай за много лет. Впрочем, все мы не безупречны, все мы люди.
– Хоккайдо? – спросил он.
Или то, что было потом? Краска, трава. Ему вдруг припомнилось: сверкающая мокрая трава, он скользит по ней, спускаясь с холма, у него кружится голова. Стволы деревьев качаются из стороны в сторону. Он лежит на спине, изумленно глядя вверх. Над ним – окутанное тьмой небо и облака, будто обрывки материи на фоне черноты. А он растянулся на земле, раскинул руки и глотает звезды.
– Или то, что было потом? – добавил Аллан, но миссис Бирмингэм уже занялась следующим по очереди.
Глава 2
В вестибюле Моджентлок–билдинга царило оживление, звучал неумолчный шум шагов деловых людей, направлявшихся всяк по своей надобности. Аллан подошел к лифту. Он опоздал из–за миссис Бирмингэм. Лифт любезно подождал его.
– Доброе утро, мистер Перселл, – поздоровался с ним записанный на пленку голос в лифте, потом дверь закрылась. – Второй этаж. «Бевис и компания, импорт–экспорт». Третий этаж, «Американская музыкальная федерация». Четвертый этаж, «Агентство Аллан Перселл инкорпорейтед».
Лифт остановился и открыл двери.
Фред Ладди, ассистент Аллана, растерянно бродил по холлу у входа в приемную.
– Доброе утро, – нечленораздельно промычал Аллан, снимая пальто.
– Аллан, она тут. – Фредди вспыхнул. – Явилась раньше меня; я пришел, а она уже сидит.
– Кто? Дженет?
У него в мозгу возник образ представителя Комитета, изгнавшего жену из квартиры и лишившего их права аренды. Улыбающаяся миссис Бирмингэм подкрадывается к Дженет, пока та сидит, безмятежно расчесывая волосы.
– Нет, не миссис Перселл, – сказал Ладди. Понизив голос, он просипел: – Это Сью Фрост.
Аллан невольно вытянул шею, но дверь в приемную была закрыта. Если там и вправду сидит Сью Фрост, произошло знаменательное событие: секретарь Комитета впервые явился к нему с визитом.
– Черт побери, – сказал он.
Ладди взвизгнул:
– Она хочет повидать тебя.
Комитет осуществлял свою деятельность с помощью ряда секретарей различных отделов, подчинявшихся непосредственно Иде Пиз Хойт, которая являлась потомком майора Стрейтера по прямой линии. Сью Фрост занимала должность управляющего Телеинформационом, официальным государственным трестом, контролирующим средства массовой информации. Аллан никогда не имел дела с миссис Фрост и даже ни разу не встречался с ней: по работе он общался с исполняющим обязанности директора ТИ, облысевшим человеком с усталым голосом по имени Майрон Мэвис. Именно Мэвис приобретал пакеты.