Солнечная лотерея (сборник)
Шрифт:
Когда он вернулся в спальню и стал одеваться, у входа раздался звонок.
– Они уже здесь, – напомнил Джек Марше.
Жена, отчаянно пытаясь привести в порядок волосы, простонала:
– Не могу их видеть. Пусть они уйдут.
– Милая, – решительно сказал Джек, шнуруя ботинки, – если ты хочешь вернуть свой настоящий облик…
– Вы дома аль нет? – раздался голос Билла Лоуза. – А, понял, щас дверь толкну…
Гамильтон поспешил в гостиную. Там уже топтался Лоуз. Руки его болтались как плети, глазные яблоки вылезли из орбит, колени
– Видок у тя в порядке, – заметил он Джеку. – Глянь–ка, миня доконало… Этот ваш долбанутый мир миня в хлам раздолбал.
– Ты специально так болтаешь? – строго спросил его Джек, не зная, забавляться или злиться.
– Спе… сьяльно?.. – Негр остолбенело уставился на Джека. – Чаво изволите, масса Гамильтон?
– Либо ты полностью в руках у Сильвестра, либо ты самый большой циник, какого я знаю.
Глаза Лоуза неожиданно сверкнули.
– В руках у Сильвестра? Что ты имеешь в виду? – Акцент его исчез. – А я–то думал, что это само Его Непреходящее Величество.
– Значит, акцент – только игра?
У Лоуза в глазах блеснула усмешка.
– Я сильнее, чем он, Гамильтон… Он здорово давит, чистое наваждение, но в счете веду я.
Он заметил Маршу:
– Кто это?
Джек смутился:
– Моя жена. Напасть ее просто одолела.
– Господи Иисусе, – прошептал Лоуз. – Что будем делать?
Звонок в двери вновь вывел резкую трель. Марша с громким рыданием бросилась в спальню. Теперь появилась мисс Рейсс. Строгая, уверенная, она прошагала в гостиную; на ней был серый деловой костюм, туфли на низком каблуке и очки в роговой оправе.
– Доброе утро! – возгласила она быстрым стаккато. – Мистер Лоуз мне сообщил…
Вдруг она удивленно оглянулась на телевизор:
– У вас тоже?
– Конечно. Он всем жару задает.
Мисс Рейсс явно испытала облегчение.
– А я подумала, что он меня одну избрал.
В приоткрытую дверь неожиданно вполз, скрючившись от боли, Макфиф.
– Всем привет, – пробормотал он.
Еще более вздувшаяся щека была забинтована. Шея обернута белой повязкой, концы которой засунуты под ворот рубашки. Осторожно ступая через гостиную, Чарли подошел к Гамильтону.
– По–прежнему плохо?.. – сочувственно спросил его Джек.
– По–прежнему, – печально опустил голову Макфиф.
– Итак, в чем дело? – повысила голос мисс Рейсс. – Мистер Лоуз сказал, что вы собираетесь нам нечто сообщить. Что–то об этом странном, все еще продолжающемся заговоре…
– Заговоре? – переспросил с беспокойством Джек. – Вряд ли подобное слово здесь уместно.
– Согласна! – с жаром поддержала его мисс Рейсс. – Обстоятельства далеко превосходят рамки обычного заговора.
Гамильтон не стал спорить. Подойдя к спальне, где заперлась Марша, он нетерпеливо постучал:
– Выходи, дорогая. Пора ехать в госпиталь.
После томительной паузы Марша появилась в дверях. Она надела просторную пелерину и джинсы, а волосы, в попытке хоть как–то прикрыть
– Я готова, – грустно сказала она.
***
Гамильтон припарковал «плимут» Макфифа на госпитальной автостоянке. Когда все вышли и направились к подъезду, Билл Лоуз спросил:
– Значит, ключ ко всему – вояка Артур Сильвестр?
– Артур Сильвестр – сам мир вокруг нас, – ответил Джек. – А ключ ко всему – сон, который видели ты и Марша. И много еще другого. Вот ты, например, волочишь ноги. А бедную Маршу изувечили самым мерзким образом. Потом идиотский кодекс бахаитов. Нелепая модель Вселенной… У меня такое ощущение, будто я изучил Артура Сильвестра как внешне, так и с изнанки. В основном – с изнанки.
– Ты уверен?
– Все мы угодили под жуткий луч в «Мегатроне». В течение этого времени работало только одно сознание, одна система логических связей для всех. Это – внутренний мир Сильвестра, ни на секунду не терявшего память.
– Тогда, – сделал вывод рассудительный Лоуз, – мы на самом деле находимся не здесь…
– Да, физически мы по–прежнему валяемся в развороченном «Мегатроне». Но в плане ментальном – мы здесь. Избыточная энергия луча превратила бесплотную начинку черепушки Сильвестра в некое подобие Вселенной. Мы теперь полностью подвластны логике безумца, измыслившего еще в тридцатых годах в Чикаго нелепый религиозный культ. Мы пойманы в его бредовой реальности, мы все лишь смутные тени его невежественного и фанатичного сознания. Мы – в голове у этого человека.
Гамильтон жестом показал вокруг:
– Этот пейзаж… рельеф… это его мозговые извилины, так сказать. Холмы и долины рассудка Артура Сильвестра.
– О господи!.. – прошептала мисс Рейсс. – Мы в его власти! Он хочет уничтожить нас…
– Сомневаюсь, понимает ли он сам, что произошло. Горькая ирония происходящего. Сильвестр, вероятно, чувствует себя вполне нормально в чокнутом мире, не находя ничего странного и необычного. Да и может ли быть иначе? В болотце таких фантазий он прожил всю жизнь.
Они переступили порог госпиталя. Вокруг – ни души. Лишь слышен несущийся из динамиков надсадный рев Тетраграмматона.
– Я чуть не забыл об этом, – признался Гамильтон. – Будем осторожны!
В справочном столе персонал тоже отсутствовал. Очевидно, все собрались на проповедь. Обратившись к справочному автомату, Джек вызвал на табло номер палаты Артура Сильвестра. Через минуту они поднимались в лифте.
Дверь в палату Сильвестра была нараспашку. В кресле сидел тощий, похожий на жердь старик. Он не отрывал взгляд от телеэкрана. Рядом расположились миссис Эдит Притчет и ее сынок Дэвид. Миссис Притчет беспокойно ерзала. При виде посетителей она издала вздох облегчения. Сам Сильвестр не шелохнулся. С непреклонностью фанатика он слушал и лицезрел своего бога, целиком погрузившись в воинственные завывания гремящей проповеди.