Солнечное знамя
Шрифт:
Хотя до крови у них, понятное дело, не доходило. Но Алиона знала, что не испугается.
Еще она училась стрелять из старого дядькиного кинжала. И теперь не забыла бы снять его с предохранителя и не побоялась бы выстрелить в эльфа. Даже не задумываясь.
Даже попала бы.
Если бы эльф, конечно, стоял неподвижно. Потому что училась стрелять она по пням и кустам, а те очень редко перебегают с места на место.
Когда же наступала темнота, они забирались в поставленную палатку, и занимались тем, чем занимаются влюбленные всех миров, оставшись одни и в темноте… О чем вы сейчас
До, так сказать, кульминации любовных отношений дело у них за все время путешествия не дошло ни разу.
Были объятья, были поцелуи, были робкие исследования тел друг друга, но… Они боялись. Оба. Причем, самое смешное, больше всего боялся Зай. Алиона, как дитя современного информационного мира, хотя бы теоретическое представление имела о взаимоотношениях полов, сын охотника, конечно, некоторое представление тоже имел, но на уровне неких смутных представлений.
Господи, да они даже голыми друг друга не видели! Вернее, в темноте они друг друга и так не могли рассмотреть, но зажатость и стеснительность не позволяли им полностью обнажиться, на влюбленных всегда оставался как минимум один предмет одежды, последний барьер целомудрия и девственности.
Хотя подвижки были: первое время они даже раздеваться стеснялись друг при друге. А Алиона только к концу второй недели смогла поверить, что ее вечное проклятье, позор и предмет насмешек добрых подруг, Маленькая Грудь, может — о, ужас — НРАВИТЬСЯ. И теперь девушка получала огромное удовольствие от искреннего восхищения Зая.
Ну… И не только восхищения… Еще от пальцев… И…
— Щекотно…
Алиона прикрыла глаза, ее пальцы пробегали по ребристой спине юноши, пока его пальцы скользили по «чашечкам». Сначала Зай поддразнивал ее грудь этим прозвищем, а потом Алионе начало нравиться.
Ее рука скользнула со спины на плечо, кончики пальцев провели по коже, туда-сюда, туда-сюда. Граница между живой плотью и живой сталью чувствовалась даже наощупь.
***
Да, стальное проклятье продолжало медленно ползти по телу Зая. Серое пятно уже протянулось вдоль всей шеи, перешло на нижнюю челюсть и коснулось щеки. Нижний правый коренной зуб стал стальным, как будто вместо него вставили протез из нержавейки. Если так пойдет и дальше — улыбка Зая станет похожа на фиксатый оскал старого зэка…
Юноша осознал, что умереть, когда сталь дойдет до сердца, не умрет, зато заработал новую фобию: теперь ему казалось, что, когда его мозг тоже будет затронут проклятьем, он лишится разума и станет бездумной куклой, вроде зомби.
Успокаивало, и то слабо, только одно: путешествие кончилось. Они добрались до границы.
***
— И что будем делать?
Они добрались до последнего пункта, отмеченного на карте дядьки Грока, небольшой людской деревушки, продали там лодку и большую часть барахла, и двинулись пешком к границе, чтобы обследовать возможность тихонько ее пересечь, не сталкиваясь с эльфийскими или любыми другими пограничниками.
И тут оказалось, что сведения дядьки устарели.
Он предложил им вырваться из Тениндора через тениндоро-эдхейскуюграницу.
Эдхе —
Раньше на мосту торчал пикет из местных солдат, которым было достаточно сунуть несколько «деревяшек»: Эдхе считалось у эльфов союзником, поэтому граница охранялась постольку-поскольку. План был прост: подошли к мосту, накинув капюшоны — они снова переоделись в членов секты Любителей Удушающих Ароматов, потому что серое пятно на лице Зая скрыть иначе уже не получалось — подошли к мосту, показали паспорта, сунули деньги и вуаля.
Сейчас — нет.
На мосту стояли эльфы.
И настроены они были серьезно.
Всех, кто пытался перейти в Эдхе, они заворачивали без разговоров. Просто — всех. Без разговоров, без условий, без второй попытки. У идущих из Эдхе — проверяли документы. Пропускали, похоже, только того, у кого были какие-то спецразрешения. Разницы для Зая и Алионы — никакой. Им не надо в Тениндор.
Им нужно отсюда.
Юноша и девушка сидели в кустах, глядя на методичную работу эльфов. Всех впускать, никого не выпускать. Система ниппель, блин.
Стемнело.
У эльфов прошла смена караула — или как там это называется— и теперь три эльфа сидели в будке, которая торчала у моста. Будка выглядела как сложное переплетение веток, с листвяной крышей и, судя по всему, была выращена совсем недавно.
— Может, попробуем пробежать, пока они не смотрят? — задумчиво предложил Зай.
Эльфы действительно с приходом темноты перестали постоянно торчать у моста, однако каждые три минуты, как по секундомеру, один из эльфов выходил с жезлом в руках. На верхушке жезла голубел массивный стеклянный шар, который бросал длинный луч света, освещавший мост. Эльф убеждался, что по мосту никто не идет и скрывался обратно в будке.
Перебежать мост за три минуты — невозможно.
Глава 31
Зай с Алионой сидели в кустах и молчали. Ветерок чуть покачивал фонарные цветы, бросающие мягкий свет на землю у сторожевой будки. Судя по лицу юноши, он прикидывал шансы разнести эльфов вместе с будкой. Судя по яростно шевелящимся губам — шансы были невелики. Алиона честно попыталась придумать выход, но мыслей в голове не было. Вообще.
— Смотри, — Зай пихнул ее в бок локтем.
Девушка взглянула и схватила юношу за рукав: на секунду у нее закружилась голова от странного ощущения, что она видит себя со стороны. К мосту подходила парочка, юноша и девушка, в темных штанах, сапогах… и в белых сектантских куртках с глубокими капюшонами.
Вышедший на очередной осмотр моста эльф, взмахнул рукой приближающимся людям, произнеся что-то неразборчивое. Впрочем, что это могла быть, кроме фразы, которую дореволюционные семинаристы переводили на латынь как «Кво вадис, инфекция?!». Впрочем, Алиона Пикуля не читала и таких ассоциаций у нее не возникло. Она сразу поняла, что эльфа интересует: «Куда прешь, зараза?»